"Владимир Маркович Санин. В ловушке ("Зов полярных широт" #1) " - читать интересную книгу автора

и недели бегут вскачь, оглянуться не успеешь, как остаются за спиной и
Европа с ее глубокой осенью и благодатные тропические широты с их вечным
летом. Потому что на зимовку полярник не спешит, никуда она не денется, а
морское же путешествие - удовольствие, которое очень хотелось бы продлить.
Антарктида для полярника начинается с первого айсберга. Знаешь, что
вот-вот он появится, а все равно волнуешься, как при виде пограничного
столба. Показался первый айсберг - считай, путешествие подошло к концу,
кончился твой беззаботный отдых. С айсбергом до полярника доносится ледяное
дыхание Антарктиды; пока что она не захватывает человека целиком, а лишь
предупреждает его о том, что он переступил границу ее владений и потому
должен быть начеку. Отныне капитан и его штурманы потеряют покой и будут
беспокойно ворочаться в постелях, проклиная ненавистные туманы с их молочной
пеленой и ускользающие от локаторов айсберги.
Первый айсберг не только отдает приказ полярнику о переходе на зимнюю
форму одежды, но и сильно сказывается на его настроении: начинается пусть не
объявленный, но первый день зимовки. Ломай себя, наступай себе па горло, но
перестраивайся, перестань думать о том, что ты оставил, то есть думай,
конечно, но в перекур, а все твое остальное время и твои мысли должны
принадлежать работе.
Многие, даже самые опытные полярники испытали на себе этот мучительный
перелом.
В один из этих дней Семенов и Гаранин стояли у фальшборта и смотрели на
уходивший вдаль айсберг. Вблизи отт казался огромным, да и был таким -
высотой с тридцатиэтажный небоскреб, но, уходя, он мельчал и съеживался,
словно подавляемый грандиозностью океана.
- Шатун,-сказал Гаранин,-В одиноком айсберге есть что-то трагическое.
Титан, обреченный на гибель.
- И все же напоследок ему будет хорошо,- отозвался Семенов.- Родился
снегом, с возрастом превратился в ледниковый лед, всю жизнь мерз, как
собака. А теперь познает солнце, тепло, ласку. Так бы и человеку: если уж
умирать, то от избытка нежности и тепла.
- Хандришь?
- Для настоящей хандры нужно иметь много свободного времени.
- Подождем до полярной ночи.
- Сейчас о ней даже думать страшно.- Семенов задраил молнию каэшки.-
Поберегись, ветерок-то с насморком!.. Знаешь, Андрей, больше всего не люблю
на Востоке июнь: кончается первое дыхание и хочется погрузиться в спячку. На
Льдине все-таки веселее.
- Зато на Востоке ближе к космосу. Помнишь Сириус в полярную ночь? Он
был совсем рядом, его можно было достать рукой, как этого альбатроса... Чего
это ты вдруг, Сергей?
- Красиво летит, стервец!.. Не знаю, Андрюха. Что-то царапает душу.
Думал сегодня о Вере и детях, о том, что виноват перед тобой. Да не качай ты
головой, виноват! Жизнь наша перевалила через экватор, к этому возрасту
нормальные люди обычно достигают того, на что способны, мирно живут себе и
"возделывают свой сад", работают, любят жен и ласкают детей. А мы с тобой и
недолюбили, и недоласкали, и самое горькое, что нам не дано уже этого
наверстать.
- Ты прав,- спокойно проговорил Гаранин.- Но раз уж повел такой
разговор - бери шире, Сергей. Да, мы в самом деле недолюбили и недоласкали.