"Владимир Маркович Санин. В ловушке ("Зов полярных широт" #1) " - читать интересную книгу автора

раскатисто гремел, этакий густой, как сгущенка, баритон, даже удивительно
было, как выдерживает такой напор телефонная трубка, затерявшаяся, казалось,
в огромной ладони. Семенов отключился - неприятно слушать чужие тайны - и с
почтительной симпатией покосился на хозяина кабинета. Массивный, лишний
жирок появился, все реже надевает Петр Григорьевич свои видавшие виды
унты... А силы в нем были немереные, все помнили случай, когда провалившуюся
под лед упряжку в одиночку вытащил и, сам мокрый насквозь, полсуток до
берега добирался. Из первопроходцев - не любил ходить по чужим следам. Что
поделаешь годы, от них и скалы выветриваются...
Семенов уважал Свешникова и его полярную мудрость. От него в свой
первый дрейф он научился тому пониманию полярного закона, которое дается
только жизнью на трудной зимовке, и не раз и навсегда, как некая догма, а
как метод, которым следует пользоваться в зависимости от обстоятельств.
"Спасай товарища, если даже при этом ты можешь погибнуть,- учил Петр
Григорьевич. - Помни, что его жизнь всегда дороже твоей". Если б только
говорил, но Свешников так и поступал, и потому сформулированный им главный
закон зимовки врезался в память, как буквы в гранит,- навсегда. Всего лишь
год прозимовал Семенов под началом Свешникова, но тот год оказался очень
важным, и за него Семенов был благодарен судьбе.
- Как он станцией будет командовать, если женой не научился? -
продолжал греметь Свешников.
Семенов стал смотреть на большую, во всю стену, карту мира, на которой
разноцветными линиями и стрелами, как на картах полководцев, отмечался дрейф
станций "Северный полюс" и маршруты кораблей в Северном и Южном Ледовитых
океанах. Вот по этой извилистой линии дрейфовала его последняя Льдина, год
жизни шел по этой линии; а вот и Скалистый Мыс - еще несколько лет жизни,
Антарктида... Мирный... Восток...
- "Кто на Востоке не бывал, тот Антарктиды не видал", помнишь? -
послышался голос Свешникова. - Соскучился по своему Востоку?
Семенов вздрогнул. Свешников с улыбкой на него поглядывал, развалясь в
своем кресле.
- Почему это по-моему?- возразил Семенов.- Станцию-то открыли вы, я
только ключи от вас получил.
- Померзли мы тогда, Сергей, как не мерзла еще ни одна собака.
- Было дело, Петр Григорьевич... А жаль!
- Чего жаль?
- Восток, слово-то какое - Восток! - а закрыли, законсервировали, как
банку с грибами!
- Ишь, критикан! Не в свою епархию лезешь.
Семенов молчал.
- То то же... Совсем на своей Льдине от субординации отвык. Думаешь, у
одного тебя за станцию душа болит?.. Банка с грибами... Консервным ножом
пользоваться не разучился?
- Это к чему? - ошеломленно спросил Семенов.
- Да ты же в отпуск собрался,- будто бы вспомнил Свешников.- Что ж,
после дрейфа отпуск положен, отдыхай, набирайся сил, Кстати говоря, у
Макухина на тебя виды, замом собирается сватать.
В словах Свешникова было что-то принужденное, стороннее.
Семенов весь подался вперед, его душила догадка.
- К чему это - насчет консервного ножа?