"Владимир Санин. Наедине с Большой Медведицей" - читать интересную книгу автора

тыкал в нее ключом, она упорно не хотела открываться. Николай снял пиджак,
но и это не помогло. Таня высказала догадку, что ключ в кармане успел
заржаветь и его нужно смазать вазелином, а Вася предложил вбить ключ
булыжником. Полдюжины мальчишек, которые с каким-то нездоровым интересом
наблюдали за этой сценой, изводили нас советами. Один из них притащил
откуда-то ржавый железный лом, а другой советовал подорвать дверцу
динамитом. К счастью, Нина заметила, что Николай сует в машину ключ от
чемодана, и через минуту мы сидели на своих местах: наш славный водитель с
Таней - впереди и мы трое - сзади. Мешок с драгоценным рисом Вася из
предосторожности положил себе на колени.
- Итак, вперед! - продекламировал Николай, и "Победа" тронулась с
места, сопровождаемая адским грохотом. Оказывается, мальчишки привязали к
машине злополучный шест и урну с мусором.
Вася наорал на мальчишек, которые издали корчили рожи, и мы выбрались
со двора. И - последнее чудное виденье: посреди двора над своим поверженным
бельем стоит Серафима Степановна и желает нам провалиться сквозь землю прямо
в преисподнюю.
Под это напутствие путешествие началось.

ПЕНКА, НИКОТИН И "БОЙ С ТЕНЬЮ"

Говорят, что дальняя дорога таит в себе какое-то необъяснимое
очарование. Утверждают, что когда несешься в неизведанную даль по черной
асфальтовой ленте шоссе, то всегда испытываешь хорошее, волнующее чувство
первооткрывателя. А о свежем воздухе, который с очаровательной
бесцеремонностью лезет во все поры машины, написано столько, что я, боясь
обвинения в плагиате, о нем умолчу.
На первом же перекрестке машину остановил милиционер. Он сурово на нас
посмотрел и категорически велел отцепить от ручки багажника авоську с
картофельными очистками и стереть написанные мелом слова. Мы, недоумевая,
вышли из машины. Пока Вася, брезгливо держа пальцами грязную авоську, нес ее
в урну, я стирал надпись: "Мы едем спекулировать лавровым листом!" Получив
от Николая рубль штрафа, милиционер иронически посоветовал нам не так
открыто афишировать свои темные делишки. Мы поехали дальше, рисуя в своем
воображении картины свирепых кар, которые мы обрушим на головы вредных
мальчишек по возвращении.
В полдень мы уже мчались по пригородному шоссе. Начались дачи. Они
стояли аккуратными коробочками, эти оазисы отдохновения, и скорость,
развитая нашей машиной (восемь-десять километров в час), позволяла подробно
знакомиться с бытом отдыхающих. Это были идиллические картины, радующие глаз
и душу. Даже наши воинственные путешественницы притихли и молча смотрели на
это полнокровное дачное счастье. Вот нежится в гамаке пожилой толстяк.
Вернее, ему кажется, что он лежит в гамаке, поскольку самая весомая часть
его тела мирно покоится на траве. А вот розовощекий малыш раскладывает перед
дворняжкой кубики: наверное, хочет научить ее читать хотя бы по складам.
Рядом с ним мама в белом переднике варит варенье, снимая набухшую пенку...
О волшебная пенка! Как можно забыть тебя, необычайно ароматную и
вкусную! Кто из нас не пролезал когда-то под маминой рукой к блестящему
медному тазу, чтобы зачерпнуть ложкой этот земляничный нектар и, обжигаясь,
насладиться им в соседней комнате! Далекая, милая, незабываемая пенка...