"В.Сапарин. Нить Ариадны ("Знание - сила", 1954, № 10)" - читать интересную книгу автора

должен иметь боевой вид. В этом тоже заключается известная доля романтики
экспедиционной работы. И мой внешний вид вполне соответствовал этой точке
зрения: я был в тяжелых сапогах, не пропускающих воду, - ручьи и мелкие
речки я свободно переходил в них вброд; в брюках, которые видали виды и по
цвету сравнялись с землей, так что мне не приходилось затруднять себя
выбором места, если я хотел сесть куда-нибудь; в рубашке из материала, что
зовется "долой прачек" или бумажным коверкотом, и в кепке, которая при
случае служила и сумкой, и ковшом для воды, и даже грелкой для чайника. В
общем, вид у меня был настоящего бродяги.
Пока я размышлял на эту тему, "дачник" или "франт", он же энтомолог,
подошел ко мне и вежливо представился:
- Босняцкий, Анатолий Сергеевич.
- Харитонов, - ответил я, не двигаясь с места, - Петр Дементьевич.
Присаживайтесь.
Я сделал широкий жест, охватывающий всю поляну.
Анатолий Сергеевич сел около меня свободно и непринужденно, хотя я не
преминул отметить, что движения у него были немного комнатные, словно он
усаживался не на обыкновенную траву, а примащивался на ковре.
Подошел Черных. Он держал в одной руке нож, а в другой - выкопанное
прямо с луковицей растение с тремя или четырьмя цветками трудноуловимой
окраски: они отливали голубизной и в то же время розоватым тоном.
- Великолепный экземпляр, - сказал он, - встречается только на Дальнем
Востоке, да и то не всюду. Голубая лилия, она же лилия Комарова. Ну что ж,
надо ставить палатку!
Я посмотрел на рюкзак Данилы Петровича, ища притороченную к нему
палатку. Мы договорились, что мои спутники захватят эту часть походного
снаряжения. Но никакой палатки я не обнаружил.
- Где она? - спросил я.
- Анатолий Сергеевич должен был захватить, - ответил Черных, лукаво
щуря свои темные узкие глаза.
Я перевел взгляд на спутника Данилы Ивановича. Где посеял этот
городской человек вещь, столь необходимую в тайге? Скорее всего просто не
подумал о ней, - ведь в городе он обходился зонтиком!
Босняцкий сделал лицо человека, совершившего мелкую оплошность.
- Ах, да, да... - воскликнул он. - Совершенно верно. Я совсем забыл.
Ведь это моя обязанность!
С этими словами он повернулся к своему детскому рюкзаку, отстегнул один
из наружных клапанов и вытащил из кармашка что-то вроде носового платка.
Впрочем, по размеру это скорее напоминало свернутое полотенце.
Он положил эту штучку на траву и стал разворачивать. Сначала он
раскинул ее так, что получилось действительно как бы полотенце. Затем он
разогнул "полотенце" по шву - оно увеличилось вдвое. Он разогнул снова -
образовалась уже маленькая простыня. Видали вы фокусы в цирке? Человек во
фраке извлекает из носового платка, предварительно сложив его в крошечный
комочек, кучу всевозможных вещей, по объему во много раз превосходящих
платок, и засыпает ими всю арену. Нечто в этом роде происходило перед
моими глазами. Босняцкий разворачивал и разворачивал свою простынку, пока
она не превратилась в палатку, вполне достаточную для трех человек.
Я потрогал рукой ткань. Это было что-то чрезвычайно тонкое и
шелковистое, нежносеребристого или, вернее светлосерого цвета. Босняцкий,