"Ричард Сэпир, Уилл Мюррей. Небо падает (Дестроер)" - читать интересную книгу автора

телом, костями, нервами, он дышал в унисон со звуком и становился его
частью.
Его научили слышать так. Его чуткость шла от дыхания. Благодаря дыханию
он чувствовал скрытые под землей мины, умел не замечать взрывной волны, мог,
если приходилось, уворачиваться от летящих пуль. И этот смех он слышал так
же ясно, как собственное дыхание. Тихий смешок с высокого гранитного здания,
которое серой горой возвышалось над равниной, на которой не было гор. С его
парапетов можно было обозревать окрестности на пятнадцать миль вокруг. И
худого человека футов шести роста с высокими скулами и глубоко посаженными
карими глазами, которые из-за скрывавшей их тени казались просто отверстиями
в черепе, легко шагающего по минному полю, тоже было видно.
Римо слышал смех и за милю, и за сотню ярдов, и за десять. На
расстоянии десяти ярдов мин уже не было. Он взглянул на парапет и увидел
очень толстого человека в золотой шляпе. Или короне. Он не мог разобрать. Да
ему было все равно. Важно было, что это то самое жирное лицо.
- Привет, доходяга! - крикнул ему толстяк с парапета. - Знаешь, ты
очень смешон.
- Знаю. Я слышал твой смех, - ответил Римо. - Ты Роберт Воджик,
Пеньковый король всей Северной Америки, так?
- Все законно. Мины тоже. Это моя собственность. Могу тебя пристрелить
за нарушение прав владения.
- Я пришел с сообщением.
- Валяй, сообщай, а потом убирайся.
- Да я забыл, что сообщать. Что-то о свидетельских показаниях.
Из одной из бойниц высунулось дуло АК-47, потом такое же - из другой.
По обе стороны от Пенькового короля.
- Слушай, ты уже мертвец! Никто не может указывать Роберту Воджику,
что говорить в суде. Роберту Воджику не указывают. Он сам указывает. А тебе
Роберт Воджик говорит, ты - мертвец.
Римо на минуту задумался. От этого толстяка требуются показания, но
какие? Что-то необычное. Он помнил, что это что-то необычное, потому что
даже записал. Записал, а памятку куда-то дел. Куда?
Одно из дул шевельнулось, готовясь к выстрелу. Человек за ним был готов
спустить курок. Выстрел показался Римо взрывом фейерверка, он слышал каждый
хлопок по отдельности. Но тело его уже неслось к стене, откуда в него
невозможно было целиться. Пули летели в землю, раздался грохот второго
автомата. Вступил второй стрелок, он пытался отогнать Римо от стены. А он
уже прокладывал себе путь вверх, и руки его чувствовали камень. Он не
старался ухватиться или подтянуться, как делает большинство людей,
поэтому-то они и не могут взбираться по вертикали. Ладонями он упирался в
стену, как бы приподнимая ее, а пальцами ног поддерживал равновесие при
передвижении рук. Казалось, что это легко. Но это было не так.
Он написал памятку карандашом. Там было три пункта. Хорошо. Три пункта.
Интересно, какие?
Римо поднялся на парапет и остановил стрелка, пихнув автомат прикладом
ему в джинсы, во что-то мокрое и мягкое, а именно в заднее отверстие
кишечника, потом продвинул его повыше, нанес удар в живот, вышибая автомат и
отправляя верхнюю часть его черепа в голубое небо Дакоты.
Остальные автоматы тут же смолкли, никто не хотел, чтобы с его оружием
поступили так же. Будто десяток мужчин внезапно стали противниками насилия,