"Борис Сапожников. Наука побеждать " - читать интересную книгу автора

синемундирный гусар, уже занесший саблю для рубящего удара, дернулся в седле
и кувыркнулся через заднюю луку. Грозная сабля вывернулась из руки и сгинула
под копытами коней.
- Молодец, Сережа! - повалил Федорцов, отшвырнувший свой
"Гастинн-Ренетт", красивый пистолет валялся у его ног, в руках поручик
держал шпагу.
Девать оружие было некуда. Забирать его у меня Федорцов не собирался,
но и столь варварски обходиться с "Гастинн-Ренеттом" ужасно не хотелось. Не
хотелось, но пришлось. Перезаряжать оружие было некогда.
Я вынул из ножен шпагу, готовясь к атаке вражеской кавалерии.
Гусары налетели на наш строй. Сабли в первые мгновения собрали обильный
урожай срубленных голов и отсеченных рук, однако солдаты стойко вынесли
натиск, не дрогнули, ударили в штыки. Завязался кровавый рукопашный бой.
Стоя в третьей шеренге, я не принимал участия в схватке, однако мог отлично
все видеть. Как лихой гусар тыкает концом сабли в лицо стоящего перед ним на
колене солдата, тот кривится от боли, однако находит в себе силы со всего
маху вонзить длинный штык в брюхо вражьему коню. Животное кричит - не ржет,
как положено лошади, а именно кричит - взбрыкивает и падает, брызжа с морды
кровавой пеной. Гусар выдергивает ноги из стремян, ловко спрыгивает с седла.
Гренадерского роста детина принимает удар гусарской сабли на мушкет, но
неудачно. Кривой клинок скользит по стволу, отсекает пальцы. Солдат роняет
мушкет, замирает, тупо уставясь на враз укороченную ладонь. Смотрит, пока
гусар вторым ударом не раскраивает ему череп.
Один всадник ловко объезжает по топкому берегу наше построение и
устремляется к третьей шеренге. Нет. Прямо ко мне. Он вскидывает над головой
саблю, но тут на его пути встает поручик Федорцов. Я не успел разглядеть
удара, так быстро он полоснул гусара по животу. По синему мундиру
расползлось темное пятно. Гусар рухнул ничком на лошадиную шею.
Разгоряченный конь помчался галопом мимо меня куда-то в сторону нашего
лагеря.
Федорцов улыбнулся и отсалютовал мне окровавленной шпагой. Я же
чувствовал жуткий стыд из-за того, что ему пришлось выручать меня.
Тут раздалось звонкое пение сигнального горна. Гусары тут же
развернулись и отступили.
- Третья шеренга! - тут же скомандовал Федорцов. - Пли!
Рявкнули мушкеты. Строй вновь заволокло пороховым дымом. В спины
гусарам ударили два десятка свинцовых пуль. Многие всадники выпали из седел
или обняли конские шеи.
- Молодцы, орлы! - нашел время для похвалы солдатам Федорцов. -
Зарядить мушкеты! Прапорщик, доложить о потерях!
- Унтера, каковы потери во взводе?
- В первой шеренге десять убитых и пять тяжко раненых, - доложил
Ермолаев. - Во второй, трое убиты и семеро тяжко раненых. Легко ранены все.
Убиты младший унтер-офицер Семенов и унтер-офицер Бром.
- Худо, - жестом остановив меня, готового повторить доклад старшего
унтера. - Потеряли почти половину людей и всех унтеров. - Он подняли
пистолеты, и снова протянул мне один. - Держи. Надо быть готовыми ко второй
атаке гусар.
Не смотря на варварское отношение, "Гастинн-Ренетт" был вполне
исправен. Я прошелся рукавом по медным деталям, открыл замок и зачем-то