"Сап-Са-Дэ. Привет, брат!" - читать интересную книгу автора

бутерброд и читал очередную книжку.
А когда я уходил спать, ты сидел на кухне, жевал бутерброд или пил чай
из своей огромной чашки - и читал книжку.
Даже когда по телевизору показывали какое-нибудь интересное кино, и мы с
мамой сидели в гостиной и смотрели его - ты сидел на кухне и читал книжки.
Я постоянно старался быть хоть в чем-то похожим на тебя, но не таким,
как ты, а по-другому. Я знал, что таким, как ты быть невозможно. Мне
казалось, что такой человек, как ты, рождается один раз в сто лет. Я был
обычным, но я был твоим младшим братом.
Подсмотрев, что ты кладешь в чай в свою огромную чашку шесть ложек
сахара, я тоже пристрастился пить очень сладкий чай из такой же огромной
чашки.
Мне нравилось сидеть напротив тебя, читающего свои книги, представлять,
как ты станешь великим, будешь жить в огромной башне мудрости. А я буду
иногда приезжать к тебе. Я представлял, как ты выходишь из этой башни,
одетый в какой-нибудь мудрый балахон звездочета, скороговоркой
приветствуешь меня: "Хорошо, что ты приехал, проходи, поднимайся под купол
моей башни мудрости, я сейчас, проконтролирую спектр лямбды Медузы, и тоже
поднимусь туда, мы будем пить чай."
И я поднимался на самый верх башни, оттуда была видна вся земля. Мне
приносили очень сладкий чай в большой чашке. Я сидел и смотрел, пил чай.
Потом появлялся ты, и я понимал, что тебе не нужны мои новости - ты уже все
знаешь, тебе отсюда видно, что творится дома, как поживают твои школьные
товарищи. И мы просто сидим и пьем чай. Ты читаешь какую-то книгу. А я
смотрю на тебя.
И вдруг ты отрываешься от книги и говоришь: "Сходи, спроси у мамы, можно
мы откроем брусничное варенье?"
Мама сонно приоткрывает глаза, она заснула, читая журнал для мам,
разгадывая кроссворд, в котором Гоголь пересекается с Герценом. Я
спрашиваю, она еще не понимает. Я переспрашиваю. Она кивает, потом говорит:
"Мальчишки, выведите Альфу перед сном и выбросьте мусор. Не забудьте." Я
киваю и гордо иду на кухню. Ты уже открыл варенье, мы едим его большими
ложками. Ты смотришь на часы, резко вскакиваешь, надеваешь пальто, шапку,
хватаешь Альфу и мусорное ведро, я тоже одеваюсь, но не успеваю - ты уже
уходишь. Я бегу, догоняю тебя у мусорной машины. Беру у тебя поводок. Жду,
когда ты вытряхнешь непослушную газету из мусорного ведра. Потом мы
медленно идем. Смотрим на звездное небо. Альфа останавливается по своим
собачьим делам. Ты отрываешься от созерцания звездного неба, протягиваешь
мне ведро, просишь отнести его домой. Ты собираешься немного погулять.
В отличие от тебя, я не стал отличником - что естественно. Более того,
даже хорошистом я не стал.
В конце второй четверти моего второго класса, я стоял в подъезде,
размазывая по лицу слезы, боясь идти домой и демонстрировать родителям мой
табель. И тут в подъезд зашел ты. Таким же твердым и уверенным шагом,
однако, ты тоже не казался счастливым. Тогда тебе поставили четверку по
истории. Это была случайная четверка, я даже помню, причину ее появления.
Ты вошел в подъезд, увидел меня, посмотрел на мои слезы. Достал из
кармана носовой платок, вытер мои слезы, улыбнулся и сказал: "Пойдем,
двоечник, как-нибудь отчитаемся."
И мы отчитались. Нас, конечно, наказали, но наказали скорее