"Бенедикт Михайлович Сарнов. Пришествие капитана Лебядкина (Случай Зощенко) " - читать интересную книгу автора

сопротивления материала. Ты не ограничен не только цензурными соображениями,
но даже объемом. В книгу назойливо лезет решительно все, что тебя в данный
момент задело, показалось тебе интересным или, скажем, возмутило. И вот
книга, задуманная как некое архитектурное сооружение, теряет форму,
расползается, превращается в некое подобие дневника, Впрочем, нет. На
дневник это не было похоже. Дневник - это монолог. А у меня выходил не
монолог и даже не диалог, а какая-то разноголосица. В мою речь то и дело
стали неожиданно - неожиданно для меня самого - вторгаться чужие голоса. Это
были голоса писателей, поэтов, философов, политиков - людей давно умерших и
современников. Они спорили друг с другом, спорили со мною.
И прежним моим книгам была свойственна черта, казавшаяся мне серьезным
моим недостатком. Я очень люблю цитировать. Но тут эта страсть к цитированию
превратилась в какую-то чуть ли не маниакальную потребность. Книга,
опять-таки против моей воли, превращалась в нечто похожее на монтаж цитат.
Это очень меня удручало, но я ничего не мог с собою поделать.
Слегка утешил меня Валентин Катаев.

Вероятно, читатель с неудовольствием заметил, что я
злоупотребляю цитатами. Но дело в том, что я считаю хорошую
литературу такой же составной частью окружающего меня мира, как
леса, горы, моря, облака, звезды, реки, города, восходы,
закаты, исторические события, страсти и так, далее, то есть тем
материалом, который писатель употребляет для постройки своих
произведений., (Алмазный мой венец)
Я описываю природу - звезды, лес, мороз, море, горы,
ветер, разных людей. Это все мои краски. Но разве литература,
поэзия, созданная гением человека, не является частью природы?
Почему же я не могу пользоваться ею, ее светящимися красками,
тем более что звезды мне еще нужно воплотить в слово,
обработать, а стихи гениальных сумасшедших поэтов уже
воплощены, готовы - бери их как часть вечной природы и вставляй
в свою свободную прозу! (Трава забвенья)

Светящиеся краски! Но ведь это же можно сказать не только о стихах
"гениальных сумасшедших поэтов". Ведь мысли, ослепительные идеи философов,
историков, публицистов - это тоже светящиеся краски!
А потом я подумал: краски могут быть не только светлыми, но и темными.
И мысли людей, с которыми я не согласен, мысли, представляющиеся мне
нелепыми, даже отвратительными, но отражающие (иногда очень рельефно)
реальность чуждого и даже враждебного мне миропонимания, - это ведь тоже
краски, которыми можно пользоваться!
И тогда я подумал: так, может быть, моя страсть к цитированию - не
слабость, не изъян, не странный дефект сознания, а просто мой способ
рисовать?
Вдохновившись этим предположением, я решил не вымарывать из моей книги
"лишние" цитаты, как мне советовали друзья, а, напротив, выделять их, тем
самым как бы подчеркивая, что не только не стыжусь этого своего "порока", а
даже нарочно выставляю его напоказ.
И все-таки я не мог избавиться от опасений, что книга моя постепенно
превращается в некое подобие того ирландского рагу, которое решили однажды