"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

Мятеж был довольно быстро подавлен. Начался розыск. (По-нашему,
по-сегодняшнему говоря, - следствие.)

Ни один из стрельцов не выдал Софьи, не помянул про ее письмо.
Плакались, показывали раны, трясли рубищами, говорили, что к Москве шли
страшною неурядною яростью, а теперь опомнились и сами видят, что - повинны.
Тума, вися на дыбе, со спиной, изодранной кнутом в клочья, не
сказал ни слова, глядел только в глаза допросчикам нехорошим взглядом. Туму,
Проскурякова и пятьдесят шесть самых злых стрельцов повесили на Московской
дороге. Остальных разослали в тюрьмы и монастыри под стражу...

Получив известие обо всех этих событиях, в Москву спешно возвращается
Петр. И еще даже не вникнув как следует в ход следствия, сразу все понимает:

Обедать Петр поехал к Лефорту. Любезный друг Франц едва проснулся
к полудню и, позевывая, сидел перед зеркалом в просторной и солнечной,
обитой золоченой кожей, опочивальне. Слуги хлопотали около него, одевая,
завивая, пудря. На ковре шутили карл и карлица, вывезенные из Гамбурга.
Управитель, конюший, дворецкий, начальник стражи почтительно стояли в
отдалении. Вошел Петр. Придавил Франца за плечи, чтобы не вставал, взглянул
на него в зеркало:
- Не розыск был у них, преступное попущение и баловство... Шеин
рассказал сейчас, - и сам, дурак, не понимает, что нить в руках держал...
Фалалеев, стрелец, как повели его вешать, крикнул солдатам: "Щуку-де вы
съели, а зубы остались..."
В зеркале дикие глаза Петра потемнели. Лефорт, обернувшись,
приказал людям выйти...
- Франц... Жало не вырвано!.. Помыслю о сей кровожаждущей
саранче!.. Знают, все знают, - молчат, затаились... Не простой был бунт, не
к стрельчихам шли... Здесь страшные дела готовились... Гангреной все
государство поражено... Гниющие члены железом надо отсечь... А бояр,
бородачей, всех связать кровавой порукой... Франц, сегодня ж послать
указы, - из тюрем, монастырей везти стрельцов в Преображенское...

И начинается новый, второй розыск, стократ страшнее первого.

Допрашивали Петр, Ромодановский, Тихон Стрешнев и Лев Кириллович.
Костры горели всю ночь в слободе перед избами, где происходили пытки. В
четырнадцати застенках стрельцов поднимали на дыбу, били кнутом, сняв -
волочили на двор и держали над горящей соломой. Давали пить водку, чтобы
человек ожил, и опять вздергивали на вывороченных руках, выпытывая имена
главных заводчиков.
Недели через две удалось напасть на след... Овсей Ржов, не
вытерпев боли и жалости к себе, когда докрасна раскаленными клещами стали
ломать ему ребра, сказал про письмо Софьи, по ее-де приказу они и шли в
Новодевичье - сажать ее на царство. Константин, брат Овсея, с третьей крови
сказал, что письмо они, стрельцы, затоптали в навоз под средней башней
Нового Иерусалима. Вскрылось участие царевны Марфы, карлицы Авдотьи и
Верки - ближней к Софье женщины.