"Евгений Сартинов. Тихая провинция (Маятник мести)" - читать интересную книгу автора

шмотки, бабки, баксы и тачки. Ремизов чувствовал, что она не прочь ему
отдаться, но он не любил жгучих брюнеток, и Эльза только злила его своими
ужимками и слишком ярким, безвкусным гримом. А она так и вилась вокруг
Алексея, якобы случайно демонстрируя то ножку повыше мини-юбки, то еще
что-нибудь интересное. По этим косвенным признакам Ремизов понял, что Елена
не делала секрета из своей интимной жизни и теперь ее подружку снедала
зависть.
Вскоре в доме появились цепочка и перстень, еще одни серьги. И только
когда Шелехов показал Алексею золотую цепочку в футляре, найденную на
столике рядом с мертвой парочкой, Ремизов понял, что за золото носила его
жена. Действительно, при обыске среди бумаг и документов Елены нашли
аккуратно собранные бирочки на все эти драгоценности. И вот теперь странное
заявление нового следователя. А Годованюк продолжал:
- Вот заявление гражданки Назаровой, что все эти вещи принадлежат ей.
Она их опознала и уже забрала.
"Сучка!" - невежливо подумал о подружке жены Ремизов. А капитан
продолжал
давить.
- Вчера вечером в гараже воинской части нашли два пистолета, как раз
те, что были похищены вами вместе с орудием преступления. Наверняка на них
мы обнаружим отпечатки ваших пальцев.
"Ну как же, облезете!" - зло подумал лейтенант, с ненавистью
разглядывая следователя. Тот встал, чтобы достать из шкафа чистые листы
бумаги. При высоком росте, под стать Ремизову, следователь был болезненно
тучен, поэтому производил отталкивающее впечатление.
Капитан промучился с Ремизовым еще два часа, но безрезультатно.
Алексей словно замкнулся в невидимую броню, и только холодно смотрел на
следователя. Наконец тот сдался и велел увести лейтенанта. Глядя на мощную
спину Алексея, Годованюк испытал мучительное желание подойти и со всей силы
ударить этого упрямого осла по почкам. У него даже сжались кулаки, такие
маленькие по сравнению с ручищами лейтенанта. Руки следователя, подобно его
лицу, казалось, принадлежали другому человеку и выглядели несуразно.
Маленькие, ухоженные пальчики и изящные ладони скорее напоминали нежные
женские ручки, но многие,
прошедшие через этот кабинет, знали, какую они могут причинить боль. С
трудом подавив в себе зверя, Годованюк поморщился, приложил ладонь к печени
и полез в стол, где лежала коробочка "Карсила". Приняв таблетку, он
подумал: "Пожалуй, этого бить нельзя, может сорваться. Но все равно я его
дожму. Дня через три".
Алексея между тем привели в следственный изолятор, но не в ту же
камеру, а в одиночку. Годованюк прекрасно знал, что самую квалифицированную
юридическую помощь Ремизов может получить в камере у старых уголовников.
Оставшись один в каменном мешке с небольшим окошком под потолком, Алексей
испытал острый приступ тоски и одиночества. Безысходность подкатила так,
что он даже застонал. И все-таки Годованюк ошибся. С Ремизовым он
промучился еще две
недели, прежде чем тот подписал все, что ему подсунул следователь.
Алексею
было уже все равно.