"Евгений Сартинов. Июльская горячка = Неуловимый ("Угро: Простые парни" #4)" - читать интересную книгу автора

Они зашли в барак, поднялись на второй этаж и быстро нашли нужную
комнату. Павел осторожно постучал в дверь. Ответом так же была тишина.
- Вы к Сашке, что ли? - спросила вынырнувшая словно из-под земли
старуха. - К Герасимову?
- Да, к нему, - признался Фортуна. - Он дома?
- Так нет его, и давно уж нету, - Как и всех женщин этого возраста,
бабушку одолевало желание хоть с кем-нибудь поговорить. - Он вообще редко у
нас тут появляется. Где живет, с кем - бог его знает. То вроде бы с Людкой
из "Мечты" жил, белая такая баба, дородная! Потом, говорят, бросил ее,
может, еще с какой-нибудь сошелся. Он как из тюрьмы вышел, так этих девок уж
целую роту поменял. Сойдется с кем-нибудь, поживет, а потом как запьет - они
ему от ворот поворот. Пнет его баба - он сюда приходит.
"Да, похоже, тут голый Вася", - печально подумал Павел, но тут бабка
выдала совсем неожиданную информацию:
- Да вы лучше у Тольки спросите, где его дружок, он-то должен знать.
- А кто этот Толька? - заинтересовался Павел.
- Да дружок его из десятой комнаты. Молодой, лет восемнадцать, не
больше, только заика, детдомовский он. Сашка его прямо как сына воспитывал,
вместе музыку у него допоздна гоняли да водку пили. Он сейчас вот только что
к себе прошел!
- Спасибо, мать, - поблагодарил Зудов и направился к десятой комнате.
- Похоже, это один из них, - сказал Пашка, на ходу оборачиваясь к своим
спутникам. - Сиротин тоже что-то про заикание говорил. Сейчас подойдем, я
скажу что-нибудь по-бабьи, а вы будьте наготове. Да не мешкайте с ним, сразу
руки заламывайте, вдруг у него есть оружие!
Был в репертуаре Зудова такой фокус. Пользуясь тем, что у него и от
природы был грудной, почти женский голос, он ломал его до конца, и отличить
его от бабьего было практически невозможно. Но все их планы пошли прахом.
Заика к этому моменту собрал все, что наказал ему Гера, уложил в сумку
и свои необходимые шмотки, небольшой магнитофон, самую большую свою
ценность, и собрался уходить. Но, открыв дверь, Толька увидел идущих по
коридору людей. И ему сразу все стало ясно. Его рассказала все не столько
форма участкового, сколько напряженные лица остальных мужиков. Он рванулся
назад и закрыл дверь на замок. Перейдя на бег, милиционеры остановились
около двери.
- Открывай! Милиция! - рявкнул Фортуна. В ту же секунду три выстрела
прошили тонкую дверную фанеру. Участковый даже побледнел, одна из пуль
пробила ему погон. Отпрыгнув в сторону, он пробормотал: - Ни хрена себе
примочки...
- Анатолий, открывай дверь и сдавайся! - крикнул Павел, доставая
пистолет. Но в ответ он и услышал за дверью звон битого стекла.
- Лешка, вниз! - скомандовал Зудов Шаврину, а сам взглянул на
участкового: - Ну что, снесем ее?
- А он снова палить будет? На хрен надо! - Фортуна никак не мог отойти
от пережитого, продолжая коситься на свое правое плечо. Тогда Зудов сам
встал против двери и трижды выстрелил в нее. Ответа не последовало, и тогда
участковый, уже пришедший в себя, крикнул: - Давай!
Таран из двух тел общей массой больше двух центнеров снес хлипкую дверь
времен социализма как бумажную. Так что милиционеры по инерции проскочили
далеко в комнату. Она была пуста, только сквозняк трепал занавески на окне.