"Евгений Сартинов. Июльская горячка = Неуловимый ("Угро: Простые парни" #4)" - читать интересную книгу автора

побежал к машине. Гера просто не видел вахтера, тот попал в зону между
окнами, а внимание оперативников было приковано к дому.
- Лешка, вахтер уходит, попробуй достать его! - крикнул из своего
укрытия Павел.
Шаврин чертыхнулся, подставляться под выстрелы не стал, а покинул
негостеприимный двор через соседний участок. Через минуту заурчал мотор и
его "девятки", и звук двигателя начал удаляться. Но бойцов у Зудова от этого
не убыло, на дачную улицу влетел "жигуленок" покровских гаишников. Пашка
жестом показал, где можно встать, и через рацию передал им свои указания.
- Зайдите с тыла, перекройте дорогу с той стороны, откуда выехала
"Нива", пусть видят, что дом окружен.
Когда через окно влетели первые пули, Толян бросился на пол и тихо
сказал своему пахану:
- Х-хреново, Гера, надо уходить!
- Куда?! - тот зло скрипнул зубами.
- Не знаю! Б-берем тачку и рвем отсюда.
- Поздно! Теперь только к ангелам на небеса. Дай еще патронов.
Толян швырнул на кровать пару горстей и сам начал торопливо набивать
запасной магазин. Время от времени он выглядывал в окно. Не уловив со
стороны улицы никакого движения, он перебежал к противоположной стене и дал
длинную очередь по забору огорода. При виде появляющихся в заборе дырок
гаишники ткнулись носами в землю. В этот момент оба они пожалели, что
связались с этим делом. Нет, чтобы стоять на дороге и мирно щипать
проезжающих лихачей! Никакого риска!
- Стреляет, гад, - сказал сам себе Зудов и пригнулся. Он услышал, как
трижды саданул по остаткам окон Юрка Астафьев. "Живой, курилка", -
одобрительно подумал Павел.
Услышав стрельбу Астафьева, открыли огонь и гаишники.
Толян просто не мог поднять головы. А вот Гера был словно заговоренный,
он даже не пытался укрыться от пуль, а лишь поворачивал руку с пистолетом в
сторону очередного выстрела и незамедлительно в ответ нажимал на крючок.
- Патроны! - потребовал он.
Толян пошарил в сумке и сыпанул ему на кровать штук пять.
- Последние, - сказал он и, перебежав к другой стене, дал очередь в
сторону Астафьева.
- Ну, значит, и все, - устало сказал Гера. - Не фартовые мы с тобой
парни, Толик. Не судьба нам с тобой в белых штанах щеголять по курортам.
Его воспитанник тяжело дышал, пот ручьями стекал по лицу - слишком
велико было нервное напряжение. Он сидел сбоку от Герасимова и не видел
своего наставника. А иначе заметил бы нечто странное, противоестественное,
такое, чего и предположить не мог: из глаз Геры текли слезы.
Павел интуитивно понял, что наступил финал, и перебрался через забор.
Толян торопливо набивал магазин последними патронами и не видел, как
Герасимов медленно вставил обойму, поднял пистолет и, сунув дуло себе в рот,
выстрелил. Кровь через разбитый затылок резко хлестанула на беленую стену, и
тело бывшего зэка завалилось на бок.
Толян, несколько секунд ничего не понимая, смотрел на мертвого Геру,
потом вскочил на ноги и, заорав от горя и ненависти, начал крутиться на
месте, поливая все вокруг себя свинцовым дождем. Патроны закончились, но он
продолжал нажимать на спуск и крутиться на месте. И лишь точный выстрел