"Евгений Сартинов. Убит по собственному желанию ("Угро: Простые парни")" - читать интересную книгу автора

Милиционер засмеялся.
- У твоей бабы приход был месяцев девять назад, а тут кровь еще свежая.
- Порезался это я.
- То приход, то порезался. Крутишь ты что-то, брат.
В этот момент из темноты прорезались женские вопли, а через несколько
секунд в круг света от лампочки вбежала одетая не по погоде женщина в
халате, валенках и зимнем платке.
- Ой-ой! - закричала она с ходу. - Какой ужас! Там... там Вороновых
вырезали, всех!
Олеська чуть охнула, и начала оседать. Лицо Ивана перекосилось,
появилось выражение тоски, а большой кадык пошел вниз, словно он никак не
мог проглотить что-то огромное.

Спустя двенадцать часов

- Подсудимый Михальчик, вы признаетесь в том, что убили всех этих
семерых человек?
- Да.
Иван отвечал равнодушно, и в голубых его глазах не было ни страха, ни
сожаления.
"Смазливый парень, иж, какой херувимчик", - подумал судья. В самом
деле, черты лица у Михальчика были просто ангельскими: нос правильной формы,
русые, кудрявые волосы, губы пухлые, от природы красные, словно накрашенные.
- Значит, вы убили их за то, что они не налили вам тарелку борща? -
Спросил судья.
- Можна и так говорити.
- Ну, стариков. Женщин... А семимесячного младенца то зачем зарезал? -
не выдержав, спросил прокурор.
- Чтоб вин не кричал. Олеська не может слухать, как вин они кричати. Ей
их сразу бы жалко стало.
- А зачем вообще было их убивать?
- Олеська кушать хотела.
- Так она тебе даже не жена!
- Она моя коханая. Мы с ней слюбились еще до войны. От этого и с хутора
убегли, и от немцев.
Тут судья не выдержал.
- Так вам, гавнюкам обоим по шестнадцать лет! Какие у вас еще там могут
быть любови! Кстати, а где она сама? Почему ее нет в суде?
- Она рожает, - пояснил секретарь.
- В больнице?
- Нет, туда отвезти не успели, прямо тут, в камере. Там у нас
Радзишевская сидит, акушерка. Ей дело шьют за хищение спирта, вот она заодно
роды и принимает.
Судья немного смягчился.
- Роды, говоришь. Да, роды, это дело такое, что отменить нельзя.
Придется ее помиловать. Все-таки ребенок, пусть хоть в зоне, но расти будет.
Секретарь был с ним согласен.
- В детдом его сдадим. Только пусть подрастет немного...
Не успел он это проговорить, как распахнулась дверь, и в зал зашел
молоденький лейтенант.