"Сергей Венедиктович Сартаков. Журавли улетают на юг" - читать интересную книгу автора

подобно острову отделялся от берега протокой. Вода с шумом струилась в этой
узкой щели. Ритмично подрагивали стальные тросы, которыми плот удерживался
на причалах. Берег был пуст, безлюден. Сколько было видно глазу, толстый
слой коры, облетевшей с бревен, устилал спуск к реке.
Стояли последние дни августа. Согретый утренним солнцем воздух был
напоен тем терпким ароматом, который присущ только плотбищам. Пахло вянущими
листьями тальника, свежей сосновой щепой, развороченной бревнами влажной
землей. И все заглушал резкий, слегка кисловатый запах мокрой коры.
Не один раз за минувшие годы Александру приходилось ожидать очереди у
наскоро устроенных военных переправ. Там, так же как и здесь, грудами лежали
бревна и щепки и так же была взворочена земля, но не запомнился ему этот
терпкий аромат подсыхающей коры. Всегда на переправах было только одно:
сдержанный шум людских голосов, черта противоположного берега и жадное
стремление достигнуть его поскорее. Теперь с такой же жадностью он
всматривался в затянутую синей дымкой даль реки. Там, впереди, был дом, там
его ожидала встреча с матерью, там для него начнется мирный труд. И, должно
быть, от ощущения близости всего этого таким бодрящим и возбуждающим казался
запах плотбища, что хотелось петь, прыгать, ворочать любые тяжести, широко
шагать, ловя открытым ртом пряный воздух надвигающейся осени.
Из шалашки - маленького домика на плоту - вышел мужчина. Широкоплечий,
немного сутулый, с коротко подстриженной седой бородой. Седина серебрилась у
него и на висках. Он подошел к кромке плота, надвинул фуражку ниже на лоб,
из-под ладони глянул на Александра и негромко спросил:
- Ты что, парень, сюда, что ли, метишь?
- Да, - откликнулся Александр. - Вы лоцман?
- Лоцман. А что тебе?
- С вами до Утесовой попутным сплыть хочу.
- Езжай! - радушно сказал лоцман. - Бери эвон лодку да подплывай.
Александр последовал его совету, бросил в лодку шинель и чемодан и,
работая шестом, быстро перемахнул через стремнину, отделявшую плот от
берега.
- Так... Отслужил, значит? Совсем теперь? - спросил лоцман Александра,
когда тот стал с ним рядом, и стряхнул прилипшую к его гимнастерке щепочку.
- Да, отслужил. Пять лет. Год в военной школе проучился, три провоевал,
а потом еще год в армии оставался.
- И за границей побывал, значит?
- Побывал.
- Понравилось?
- Нет, не понравилось! - засмеялся Александр. - Рад, что домой наконец
приехал.
Лоцман одобрительно посмотрел на Александра. В глазах у него вспыхнули
ответные искорки затаенного смеха.
- Н-да, в первую германскую я тоже повоевал, - сказал он, - и тоже был
за границей, в Турции. Так веришь - нет, вода даже - и та была невкусная...
Да, - он надвинул фуражку совсем на глаза, - на родине-то и воздух совсем
другой - легче дышится. - Он присмотрелся к Александру. - Офицером был?
- Да. Лейтенантом.
- Молодец! Как зовут тебя?
- Александром. А вас?
- А я, значит, Евсей. По отцу - Маркелыч. На "вы" меня не зови - беда