"Жан-Поль Сартр. Дороги свободы" - читать интересную книгу автора

элегантности, а между тем он всегда одет скверно, ни дать ни взять пугало
огородное, он носит галстуки, которые ни за что не надел бы слуга из моей
гостиницы, а тебе это безразлично.
Бориса охватило какое-то оцепенение, но он спокойно пояснил ей:
? Не важно, что ты плохо одет, если ты равнодушен к тряпкам. Противно,
когда пытаются одеждой всех поразить и попадают впросак.
? Ты-то уж не попадешь впросак, моя маленькая шлюшка, ? сказала Лола.
? Просто я знаю, что мне идет, ? скромно отпарировал Борис.
Он вспомнил, что на нем сейчас голубой свитер крупной вязки, и
удовлетворенно подумал: отличный свитер. Лола взяла его руку и принялась
подбрасывать меж своих рук. Борис посмотрел на свою руку, которая взлетала
и снова падала, и подумал: она не моя, ее можно принять за блинчик. Он ее
больше не чувствовал; это его забавляло, и он пошевелил пальцем, чтобы
оживить ее. Палец дотронулся до большого пальца Лолы, и она благодарно
взглянула на Бориса. ?Вот что меня стесняет│, ? с раздражением подумал
Борис. Он сказал себе, что ему, безусловно, было бы легче проявлять
нежность, если б Лола не выглядела временами столь покорной и растроганной.
То, что он позволял стареющей женщине на людях теребить себе руку, его
совсем не смущало. Он давно уже понял, что создан для подобных штук: даже
когда он был один, например, в метро, люди вызывающе поглядывали на него, а
девчонки, выходя из мастерской, нахально фыркали ему в лицо.
Лола принялась за свое:
? И все же ты мне не сказал, что ты в нем находишь.
Такой уж она была, начав, она уже не могла вовремя остановиться. Борис
был уверен: она причиняет себе боль, но чувствовалось, что в глубине души
ей это нравится. Он посмотрел на Лолу: воздух вокруг нее был голубым, и ее
лицо было голубовато-белым. Но глаза оставались жесткими и лихорадочными.
? Ну скажи, что именно?
? Да все! О-о! ? простонал Борис. ? Как ты мне надоела... Ну, хотя бы
то, что он ничем не дорожит.
? А разве это хорошо ? ничем не дорожить? Ты тоже ничем не дорожишь?
? Ничем.
? И все-таки мной ты немножечко дорожишь?
? Ах да, тобой я дорожу.
У Лолы был разнесчастный вид, и Борис отвернулся. Все же он не любил
видеть на ее лице такое выражение. Она терзала себя, он считал это глупым,
но помешать этому не мог. Он делал все, что от него зависело. Он не изменял
Лоле, часто звонил ей, три раза в неделю ходил встречать ее к ?Суматре│, и
в эти вечера он спал с ней. Возможно, виноват был ее характер. Или возраст:
старики ? порядочные эгоисты, можно подумать, что на карту поставлена их
жизнь. Однажды, когда Борис был ребенком, он уронил ложку, ему велели
поднять ее, а он отказался, заупрямился. Тогда отец сказал ему незабываемо
величавым тоном: ?Пусть так, я подниму ее сам│. Борис увидел лысую голову,
огромное, неловко нагибающееся тело, услышал хруст суставов, то было
нестерпимое святотатство: он разрыдался. С тех пор Борис считал взрослых
полубогами, массивными и немощными. Если они наклонялись, создавалось
впечатление, что они вот-вот развалятся, если они спотыкались или падали,
то душило желание расхохотаться и одновременно охватывал священный трепет.
Если у них на глазах слезы, как сейчас у Лолы, то не знаешь, куда деваться.
Слезы взрослых ? это мистическая катастрофа, нечто вроде пеней, которые Бог