"Александра Сашнева. Тайные знаки" - читать интересную книгу автора

глубочайшем шоке замерла - весь ужас человеческого одиночества навалился на
нее черным осенним небом. В ту ночь Марго стала одна. Ее отругали за
испачканную куртку, но она не обратила особого внимания. Точно поезд сдвинул
между ней и семьей волну пространства. Она осознала это самостоятельным
детским умом, а также смирилась с тем, что никто не сможет отныне облегчить
для нее тяжесть этой тайны.
Все время, прожитое в этом неприветливом городе получились похожим на
ту осеннюю ночь. Пронизывающий ветер, холодный колючий снег, рассекающий в
кровь щеку и онемевшие губы - было первым, что вспоминалось, поскольку чаще
всего там была зима. Длинная холодная зима. И бесконечная дорога в школу, из
школы. Лизка сильно завидовала старшей сестре Верке, которая осталась жить с
бабушкой. У Верки был другой отец, не тот, что у Коши и близнецов. Верку
жалели, но Лизавета хотела бы с ней поменяться местами и даже написала пару
слезливых писем бабушке и самой Верке, но ответ пришел только от бабушки.
Верке было некогда. У нее уже были почти взрослые заботы - ей было уже
четырнадцать. Бабушка прислала варенье к Новому году и ящик с игрушками. До
этого Кошкиной удавалось видеть новогодние игрушки только на общественных
елках. Пораженная загадочным блеском разноцветных шаров, странных фигурок и
заморских фруктов, Кошкина тайком лазила под кровать, где стоял ящик, и,
приподняв крышку, подолгу любовалась.
В тот же год у них в доме впервые появилась маленькая новогодняя
елочка. И, хотя елок на улице было завались, к этой пахнущей красавице
Кошкина испытала почти непереносимую страсть. Лиза изо всех сил старалась
получше нарядить деревце, а когда отец накинул на елку самодельную гирлянду
из десяти лампочек от подвального фонаря (которую Кошкина красила полдня
гуашевыми красками в четыре цвета: красный-желтый-синий-зеленый), она пришла
в состояние близкое к трансу. В этот день Коша поняла, ради чего стоит жить
и терпеть муки. Ради того, чтобы сидеть под елкой, смотреть на загадочные
тени на стене и нюхать свежий запах смолы.
В тот же год Кошкина Лиза пошла в школу.
Мать вручила дочери несколько обтрепанных гладиолусов (на хорошие не
было денег) и по дороге на работу довела до большого четырехэтажного здания,
где уже стоял шумный детский гомон. Подведя Лизку к учительнице, старшая
Кошкина сказала:
- Ну все! Помнишь, как идти домой? Веди себя хорошо. - И, оставив на
щеке дочери торопливый поцелуй, устремилась на работу.
- Мама! Мама! - закричала Коша, объятая ужасом, и побежала следом.
Но не догнала.
Так началась школьная жизнь Лизы. Впрочем Лизой ее никто не звал, звали
Кошкой и Кашей и все остальное в рифму.
С утра быстро сделать письменные (устные можно на перемене), погладить
форму, потом в больницу на прогревание и в школу. И так каждый день.
Прогревание было обязательным - без него Кошу одолевали непрерывные
густо-зеленые сопли или кашель, который проходил только летом. Она посещала
все кабинеты поликлиники по кругу, начиная в ноябре с УФО, переходя в
декабре на УВЧ, в январе - на электрофорез, в марте снова на УФО и так
далее...
Вечером Коша возвращалась, пряча лицо в шарфе. Она научилась пропадать.
Если сосредоточиться в одной точке перед самым носом и долго смотреть на
однообразный ритм шпал (дорога шла через депо), то вскоре пропадает и холод,