"Сат-Ок. Тайна старого Сагамора " - читать интересную книгу автора

принято тратить много времени на слова. А может, удивили слова отца о том,
что мало ему одного вечера для того, чтобы слова правды об индейцах стали не
только его, отца, словами, но и белого офицера. Но зачем? И потом, как
понять, что мыслям человека несвойственно долгое одиночество? Не значит ли,
что белый офицер не одинок в своих чувствах к индейцам? А какие они у него,
эти чувства? Разве кто-нибудь может разобраться в душе белого человека? Хотя
нет. Кто лучше отца читает в человеческой душе, а он вот уже много лет
считает этого белого своим другом, другом индейского народа. А тот, может,
только потому не трогает индейцев их племени, что обязан ему, сыну
Верховного Вождя, спасением своей жизни. Впрочем, эти мысли сразу
заглушались словами отца, подсказанными памятью. "У этого белого не два
лица..." - сказал он как-то.
"И все-таки... какой индеец может рассказать, что его плеча касалась
рука белого как брата, как друга..."
Не окутал Дух Сна и белого гостя чироков. Не согрел, не успокоил его.
Зачем согласился он, испытавший на себе всю щедрость и доброту этих
бесхитростных людей, взяться за эту проклятую миссию? А если бы он отказался
от нее, что ждало его самого? Разжалование, лишение пенсии, до которой
остались считанные дни, а может, и того хуже? А что было бы с его детьми? Да
и потом, откажись он, так первый же встречный солдат, с которым он прошел не
одну дорогу войны, рассмеялся бы ему в лицо: "Подумаешь, лишать себя
будущего ради каких-то индейцев!"
А теперь, если согласится старик повести людей в резервацию, где неволя
загубит их жизнь, разве сможет он оставаться спокойным? Сможет ли, не
дрогнув, посмотреть честным людям в глаза? И разве испытает он чувство
хорошо выполненного долга? Долга перед кем? Перед теми, кто послал его, или
перед этими людьми племени?
Плохо, когда мысли, словно враги, обнажают свои шпаги в голове
человека. А может, наоборот, может, это и к лучшему?
Тишина, слившись с предрассветной темнотой, стояла такая, будто жизнь
на земле замерла, будто смерть раскинула свои покрывала над затемненным
миром. Откуда-то издалека донесся крик совы. И как бы ответом на сигнал
застрекотало что-то в лесу, заурчало, послышался острый треск ломаемых
сучьев, и снова тишина, слышно только чуть заметное дуновение ветра.
Лейтенант прикрыл глаза. Давно это было. И треск ветвей, и довольное
урчание зверя, и тишина. В тот день по приказу командира он в составе отряда
должен был выследить новую стоянку чироков. После долгих поисков, когда
измучены были не только люди, но и кони, решено было направиться в разные
стороны. Ему достался участок старого, застоялого леса. К вечеру, потеряв
ориентиры, он спутал дорогу и почти вслепую поехал напролом через сухой
валежник. И тут увидел след. Свежий след ноги в мокасине. Он мог быть
оставлен только индейцем племени чироков.* Лейтенант и сейчас хорошо не
знает, почему он пошел тогда по этому следу. То ли хотел настичь того, кто
прошел здесь незадолго до него, то ли, а это скорее всего, надеялся, что
выведет его этот след из пугающей чащи, откуда ему уже не выбраться было без
посторонней помощи.
______________
* Каждое племя имеет свою форму мокасин.

В это время и услышал он за спиной тяжелое дыхание. И тут же конь,