"Розмэри Сатклифф. Меч на закате (художественно-историческая проза)" - читать интересную книгу автора

оставил фразу незаконченной, потому что действовал наощупь.

Она взглянула на меня блестящими глазами, в которых
угадывалась насмешка, словно она знала, что было у меня на уме.
- Мой работник. И мальчишка тоже, и дядюшка Бронд,
которого ты скоро увидишь. Я здесь единственная женщина,
поэтому готовлю еду для своих батраков - и для своего гостя.
- А хозяин этой фермы?
- Hикакого хозяина нет, - она откинулась на пятки,
пристально глядя мне в лицо; горячая ячменная лепешка должна
была обжигать ей пальцы, но она, казалось, не чувствовала
этого, словно все ее ощущения были сосредоточены в ее глазах.
- Здесь, в горах, куда редко ступала нога Рима, мы такие
варвары, что женщина может владеть и своей персоной, и своей
собственностью, если она достаточно сильна, чтобы удержать их.
Ее тон был полупренебрежительным, как у человека,
объясняющего нравы своей страны чужеземцам, и я почувствовал,
что к моему лицу прихлынула кровь.
- Я не забыл обычаи своего собственного народа.
- Твоего собственного народа? - она, посмеиваясь,
вернула лепешку на камни очага. - Разве? Ты достаточно долго
прожил в долинах. Говорят, что в Венте есть улицы, где все дома
стоят по прямой линии, и что в этих домах есть высокие комнаты
с раскрашенными стенами, и что Амброзий, Верховный король,
носит плащ императорского пурпура.
Я тоже рассмеялся, теребя подрагивающие уши Кабаля. Эта
женщина не была похожа ни на одну из тех, что я встречал
раньше.
- не упрекай меня за прямоту улиц Венты. Hе лишай меня
места в мире моей матери за то, что у меня есть место в мире
моего отца.








Глава третья. Птицы Рианнона







Вскоре трое мужчин, пришедшие на ужин вместе с одноглазой
сукой, протиснулись в дверь, толкаясь, как быки, чтобы скорее
спрятаться от сырости, и заняли свои места у очага, опустившись