Елена Михайловна Малиновская
Хозяйка
(Трое из Атлантиды -2)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Раннее утро. Свежий прохладный воздух настолько чист, что хрустит на зубах, отзываясь приятной ломотой в эмали. Все спят. Только солнце надумало вставать, но еще не торопиться выбраться из теплых одеял облаков, плотным слоем укутавших горные вершины. Постепенно меркнут фиолетовые сумраки, уступая место нежному розовому цвету нарождающегося дня-младенца. Какое-то время два оттенка борются, то сливаясь друг с другом, то вновь расходясь на разные полюса неба. И вдруг рассвет. Это всегда происходит неожиданно, как бы долго ты не готовился к его приходу. Стоит моргнуть, пошевелиться или просто подумать о другом, как все вокруг утопает в свете ликующей зари.

Дриана печально вздохнула. Снова она пропустила секунду победы дня над ночью. Уже столько ночей подряд она до рези, до боли в глазах бдительно поджидала восход солнца, и каждый раз упускала решительный момент. Она привыкла обходиться почти без сна, проводя время за бесцельным наблюдением ночного небосклона. Поначалу, обнаружив за собой такую удивительную и внезапно открывшуюся способность, она попыталась использовать ее во благо государства, но быстро отказалась от этой затеи, увидев испуг и непонимание на лице своего мужа. Ей было легче прикинуться обычным человеком, чем пускаться в длительные объяснения, будоража память плохими воспоминаниями о с таким трудом забытых событиях. Режим дня вернулся на привычный распорядок. Она послушно ложилась вечером в постель, дожидаясь, пока дыхание Леона не становилось тихим и едва уловимым на фоне вздохов ласкового, как котенок, полумрака. Тогда она открывала глаза, и лишь звезды плескались в зеркальном омуте ее очей.

Дворец просыпался. На кухне послышался звон посуды, запахло ванилью. Императрица без труда следила за жизнью замка. Вот хорошенькая служанка игриво рассмеялась, укоризненно пригрозив пальчиком обнаглевшему ухажеру. Где-то в чаще леса перекидыш поднял голову, приветствуя свою повелительницу и бесшумно поскользил по следу очередной жертвы. И солнце неумолимо поднялось из-за скалистых вершин и многократно отразилось в снеговых шапках сурового края. Леон по-хозяйски прижимал к себе молодую женщину, зарывшись лицом в густые волны ее благоуханных волос. Осмелев, Дриана повернулась на другой бок, с трудом поведя затекшим от неудобной позы плечом. Оно моментально наполнилось теплом, запульсировав остренькими иголочками. Леон недовольно буркнул сквозь полуоткрытые губы, но не проснулся, и Дриана, стиснув зубы, пережидала боль. Это было не самое сильное, хоть и весьма неприятное ощущение. Его можно было перетерпеть, выстрадать, заглушить. Любую боль атлантка в состоянии побороть, кроме одной – тоски одиночества. Она часто ловила себя на непонятном чувстве. Ей иногда, особенно в последние годы, начинало казаться, будто все вокруг погружено в студенистое вещество, не пропускающее звуков. Люди двигались, ходили, что-то требовали от нее, но смысл их поступков ускользал от женщины. В такие минуты она напоминала себе рыбку, смотрящую из аквариума на бесцельно шатающихся особей человеческого вида. Только Леону удавалось относительно быстро вывести ее из безжизненного ступора: развеселить, растормошить, словом, привести в себя. Тогда она виновато улыбалась, и все возвращалось на круги своя.

А жизнь текла обычной чередой. Новообразованная империя ширилась, набирала промышленную мощь и торговые обороты. Как и ожидалось, атланты с восторгом приняли предложение о создании новой Атлантиды на берегах материка Миа. Правда, государство получило название Зантивия – "возрождающаяся". Постепенно осваивалась дикая природа севера, отличающаяся бескомпромиссным климатом. Дриане сначала было сложно привыкнуть к холоду здешних земель, но со временем она привязалась, а потом даже полюбила короткое, как вспышка молнии, и прекрасное, словно перо Феникса, лето с резким переходом к зиме, минуя осень и весну. Это место стало для нее и тысяч других обездоленных второй родиной, тем более что первая осталась в людской быстротечной памяти. Десять лет назад они заложили первый камень в основание империи, восемь лет прошло, как Дриану с Леоном короновали на престол Зантивии. Причем ради такого знаменательного случая пришлось основательно переделать ритуалы вступления в престолонаследие. Ранее корону на голову императора возлагал верховный жрец Рина, Леон же, за неимением такого, самолично провозгласил себя правителем, а после подобной участи удостоилась и Дриана. Корону подарили им эльфы, причудливо переплетя в ней нити желтого и белого золота, добавив капельку платины, ну а ведущую роль в сплаве занимало, конечно же, истинное серебро. В диадему же Дрианы Анаира искусно вплела три фиалки из голубых топазов, украшенных росинками алмазов. Первая указывала верную дорогу, ориентируя владельца по счастливой звезде Сириус, вторая оберегала от злых сил, а третья вселяла уверенность в лучшем исходе дела. Слабое утешение, если знаешь, что итог твоей жизни предопределен.

По коридорам дворца уже вовсю сновали люди, торопливо дожевывая на ходу завтраки, обмениваясь пустыми словами приветствия. И тут… Нет, показалось… Снова! Словно черная тень неведомой птицы закружилась над замком, подхваченная порывом ураганного ветра. Отблеск мрака кольнул сердце, сжав его судорогой боли. Незаметно колыхнулась занавеска, пропуская что-то внутрь, еле слышно звякнуло стекло и все стихло. Пропало, как будто и не было. "Показалось, – облегченно вздохнула Дриана, настороженно прислушиваясь к тишине комнаты, – Пустое". Обняв Леона в безотчетном порыве нежности, она пробежалась чуткими пальцами по нахмурившемуся лбу, разминая складки тревоги, пытаясь разобраться в окружающем мире. Она давно поняла уникальный талант Леона. Нет, он не обладал даром мага даже в зачаточном состоянии, зато прекрасно ощущал малейшие нюансы неустроенности вокруг и внутри особы, к которой он не равнодушен. Он буквально окружил Дриану паутиной заботы, и легчайшее воздействие на нее моментально становилось известным ему. Способности мужа должны были помочь атлантке развеять нежданные дурные предчувствия. Без особого труда углубившись в лабиринты его памяти, она скорым шагом направилась к отделу восприятия информации. "Далее, далее, – нетерпеливо шептали ее губы по мере продвижения вперед, – Было, было… Вот!"

Черным уродливым пауком застыла в мозгу Леона мимолетное видение. Не похожая ни на что из ранее виденного, она цепкими лапками-крючками вцепилась в сознание атланта, прочно запечатлевшись в нем. Дриана колебалась только миг. Раз – и жутковатое воспоминание исчезло, как по мановению волшебной палочки. "Незачем ему тревожиться из-за всяких пустяков", – оправдала себя императрица, с волнением и любовью всматриваясь в такие знакомые, и в то же время изменившиеся черты лица своего мужа. Ему было 36, ей 32. Самый расцвет жизненных и творческих сил. Но многие замечали, что Дриана будто совсем и не изменилась со времени гражданской войны в Миа. Напротив, она словно помолодела, излучая вокруг ровную силу и уверенность в собственных возможностях. Безусловно, у них был еще не тот возраст, который следовало бы замалчивать, но контраст между истинным числом прожитых лет и внешним видом Дрианы постоянно становился все заметней. Она оставалась прежней тоненькой, невысокой девушкой, ввязавшейся в игру с богами, исправлявшей летописи времен мечом и словом. Иначе дело обстояло с Леоном. Он все-таки приобрел необходимую для столь высокого ранга респектабельность и важность, но в минуты, свободные от скучных повседневных обязанностей, император превращался в того же веселого циничного насмешника, которого когда-то полюбила атлантка. Его уважали, даже начинали бояться. Так или иначе, мало кто осмеливался возразить ему и никто – ослушаться приказа или, тем более, перебить его. Но он охотно спорил, принимал аргументы чужой стороны, в конце-концов, ему было не зазорно признавать ошибки и неправоту. Он оставался человеком. А вот Дриана пользовалась среди своего народа куда как более сильным страхом, хоть и абсолютно не стремилась к такой популярности. Ничто не могло скрыться от нее в пределах Зантивии, поэтому атлантка крайне редко вступала в какие-то ни было противоречия, зная, что ее решение станет окончательным. Лишь ее муж не чувствовал на себе силу убеждения и продолжал безбоязненно смотреть в болотные глаза колдуньи. Впрочем, магией она не пользовалась в настоящее время, предпочитая обходиться обычным арсеналом средств всемогущей императрицы. Неприхотливая в быту, помнящая сырость бесчисленных темниц и горечь утрат, она с живым интересом выслушивала жалобы простого люда, и всегда исполняла обещанное, хотя люди предпочитали бесконечную бюрократическую волокиту недолгой аудиенции с правительницей. Ей все труднее удавалось сдерживать мощь, рвущуюся из глазниц, и выражение "убить взглядом" почти стало для нее трагической правдой. Перекидыша она отпустила на волю, но он оставался ей верен до последней капли крови, готовый перегрызть горло всякому, осмелившемуся обидеть ее. Но разве существовал такой смельчак?

В мире царило спокойствие сытой довольной жизни. Старые раны, нанесенные безжалостной войной, зарубцевались, недавние сражения превращались в легенды. Зантивия процветала, самостоятельно обходясь без заботливой опеки старшей сестры – Миа, без труда отражая редкие жиденькие набеги кочевников, которые ныне вовсе прекратились. Острова под мудрым руководством Эрика с Наурой возродились из пепла и руин. Изменился и Орланд, под неусыпным контролем Анаиры превратившись в строгого, но справедливого короля. Эйрид возглавил его следопытов, сменив на этом посту Ардалиона, который перешел в подчинение Леона. Он продолжал свои моральные изыски, изучая нравственные миры окружающих. Частые беседы с Дрианой насчет назначения человека более не приносили хоть какого-либо ощутимого результата. Он все глубже погружался в себя, разрабатывая собственную концепцию мироустройства. Императрицу начинали беспокоить его воззрения на жизнь. Да и, чего греха таить, она с бессилием призналась себе в том, что Ардалион создает новую религию – веру в непротивление злу. А от этого до возникновения богов лишь шаг, ведь человек обладает необъяснимым и страшным даром оживлять все, во что поверит всем сердцем. Слишком много людей ощущали себя обкраденными, лишившись верной и беспрекословной отговорки за свои неудачи. "Воля богов", – и можно не беспокоить себя вопросами справедливости, свалив беды и бесчинства других на абстрактное существо. Зачем биться за чьи-то убеждения, если Он все видит, всех прощает? К чему вставать на защиту слабых, если Там они будут причислены к лику святых? Смирись с ролью раба, и этим ты будешь более угоден ему, чем безумцы, пытающиеся разрубить гордиев узел зла и дать достойный отпор негодяям.

Дриана яростно заворочалась на постели. Она не понимала и не принимала рассуждения Ардалиона. Конечно, если мир погрузить в эйфорию бездеятельности, то не будет проступков, а, следовательно, и тьмы. Но тогда не будет и добра. Без ненависти нет любви, без тишины не услышишь слова. Эльф обиженно замолкал, стоило ей хоть заикнуться о чудовищном несоответствии его веры и окружающей действительности, и упрямо бубнил, что сражаться со злом возможно только методами зла, а этим приумножаются ряды мрака. На что Дриана резонно возражала, что непротивление порождает веру во вседозволенность и безнаказанность. А вот если показать, что на любое действие найдется противодействие, то это заставит лишний раз призадуматься мерзавцев. Здесь спор обычно заканчивался, и они расставались при своих мнениях.

Воспоминания о бесполезно потраченных часах на пустые дискуссии заставили Дриану беспокойно заерзать. Душу подогревала мысль о непонятном сгустке тьмы, то ли случайно, то ли нарочно залетевшем в тихие края. Им мог оказаться и привет от Нерены, предсказывающий скорые и вряд ли хорошие перемены в спокойном укладе жизни. Тут императрица с тревогой подумала и о том, как давно она не получала весточек от Эрика и Орланда. Торговые караваны, посланные к ним, еще не вернулись, молчала и телепатическая связь. Они были слишком далеко, чтобы Дриана сумела почувствовать их, как она ощущала любого жителя ее страны. Если бы атлантка напряглась, то без усилий читала бы мысли прохожих. Но она ограничивалась элементарным знанием своего могущества, не стремясь проявлять его.

Минуты тянулись, как тяжкая никому не нужная обязанность. Она тихонько застонала, встречая холодный пронзительный холод жгучей тоски, выжигающей сердце. Не в силах терпеть неподвижность и одиночество летнего утра, Дриана легко соскочила на пол и быстро натянула непритязательное шелковое платье, не претендующее, как остальные ее одеяния, на статус произведения искусства. Проведя рукой по скользкому материалу немного узковатого, длинного полотнища юбки, императрица усмехнулась, вспомнив уроки по этикету. Ей трудно далась наука жизни не в мужской одежде, к которой она так привыкла за годы скитаний. Служанки горестно охали при виде ее обгрызенных грязных ногтей, постоянных синяках и ссадин на избитых коленях, ужасающих манер и общения, от которого краснели наиболее стыдливые из них. Леон лишь понимающе хмыкал, когда она возвращалась с уроков измотанная до предела и громогласно заявляла, что лучше убьет сотню Дэмиенов и сразиться с тысячью Нерен, чем еще хоть раз натянет на себя дурацкую мантию, имеющую обыкновение путаться в ногах. А потом, замысловато ругаясь и жалобно похныкивая, Дриана принималась распутывать волосы, уложенные в высокую сложную прическу и выдирать из них нити драгоценностей. Следом за ней заявлялись пунцовые от наиболее сильных выражений императрицы учителя и слезно умоляли повелителя отправить их на войну, только освободить от мерзкой девчонки без намека на вкус и стиль. Леон обещал им высокие государственные награды, но через день все вновь повторялась. Раз двадцать Дриана поднимала тихие бунты, притворяясь больной и отлынивая от занятий. Однажды она даже сбежала к часу этикета, спустившись по отвесной стене замка при помощи разодранных простыней, у подножья дворца угодив прямо в объятия любящего мужа, без капли сожаления отправившего ее под стражей на урок искусства вести себя за столом. Перекидыш великодушно устранился от проблемы взаимоотношений супружеской четы, беспристрастно наблюдая за сражениями в черте императорского двора. Эпопея длилась около трех лет, за ней с огромным удовольствием следили в пределах и за оными Зантивии, делая настоящие ставки по поводу того, удастся или нет Дриане в очередной раз избежать учения. По истечении данного срока императрица с удивлением заметила, что платье, оказывается, не такая уж и плохая вещь, особенно, если сшито по фигуре, что ее больше не тянет шокировать публику ругательствами. Единственное, от чего она не смогла отказаться и в чем ее поддержал Леон, так это в уроках фехтования и верховой езды. Впрочем, она не нуждалась ни в том, ни в другом, с легкостью расправляясь с именитыми воспитателями.

– Ваше величество, – неожиданно окликнул ее тихий шепот испуганной служанки, – Мне нужна ваша помощь.

– В чем дело? – поинтересовалась Дриана, поспешно выходя за девушкой в коридор, предварительно бросив заботливый взгляд на мужа и убедившись, что не потревожила его безмятежный сон.

– Тут начальник торговли, – служанка излагала суть проблемы прерывисто быстро, опасаясь посмотреть повелительнице в глаза, – Он говорит, это не терпит времени.

– Где он? – достаточно резко прервала императрица последующие бесчисленные извинения за потревоженный покой и с легкостью разглядела мечущийся в тревоге силуэт встрепанного человека. Она подошла к нему легким скользящим шагом, оставив девушку в одиночестве. Молодой мужчина с почтительностью поклонился и бросился было что-то объяснять, усиленно жестикулируя, но моментально был прерван жестом руки.

– Это действительно серьезно, – утвердительно отметила женщина и поспешила в спальню, не утруждая себя дальнейшим разглядыванием его мыслей. Склонившись над Леоном, она ласково провела ладонью по его щеке и нежно улыбнулась, заметив, как он потянулся к теплу руки. Но, согнав радужное настроение духа, она осторожно вытащила его из омута сладких видений, бесцеремонно растормошив за плечо.

– Еще минутку, – пробурчал Леон, плотнее заворачиваясь в теплое одеяло.

– Вставай, – твердо потребовала Дриана, всей спиной чуя нетерпение начальника торговли, томившегося в коридоре, – Срочное дело.

– Иногда я начинаю жалеть, что женился на тебе, – недовольно огрызнулся атлант, но послушно потянулся за одеждой, моментально окончательно просыпаясь, – Досталась же ты на мою голову…

Дриана не стала обижаться, взглядом поторапливая неповоротливого со сна Леона. Тот облачился в роскошный халат глубокого синего цвета, оттеняющий его глаза и взмахом кисти разрешил мужчине войти.

– Мой повелитель, – возбужденно закричал атлант, вбегая в комнату, – Я принес вам страшные вести, – тут мужчина замолчал, видимо осознав присутствие Дрианы и прикидывая, стоит ли продолжать при ней.

– Я вас покину, – с ехидной улыбкой ответила императрица, впрочем, не двигаясь с места. Странное начало заинтриговала ее так же, как и Леона.

– Останься, – почти приказал император и пояснил свое решение собеседнику, – У меня нет тайн от моей жены.

– Хорошо, – не стал тот спорить и начал рассказ. Почти с первых его слов Дриана отошла к окну, не желая, чтобы кто-нибудь видел ее реакцию. А мужчина повествовал о кошмарных вещах. Неизвестные вырезали целый судоходный корабль, перевозивший детей с островов на материк в школу. Они не тронули и грамма ценных металлов, ограничившись убийствами. И, что заставило кровь в жилах Дрианы заледенеть, фраза, написанная корявыми пурпурными буквами на палубе корабля, превратившегося в общую могилу для несчастных, – "Дриана, я иду". Больше она не слышала ни звука, все утопало в гулких ударах сердца. Она не помнила, как удалился начальник торговли, даже Леона Дриана ощутила лишь тогда, когда он вплотную приблизился к ней.

– Что мне делать? – горестно вопросила она его, поворачиваясь и судорожно цепляясь за плотную ткань его халата, – Это Нерена, но почему так?!

– Все образуется, – невпопад ответил ее муж, прижимая молодую женщину к себе, словно стремясь защитить своими объятиями от всего плохого в мире, – Все будет хорошо.

– Почему, Леон, почему? – всхлипнула – Дриана, – Почему из-за меня всегда должны умирать и страдать люди? Она пришла за мной, хоть бы только за мной.

– Не говори глупости, – встряхнул император ее за хрупкие плечи, – Нерене не победить союз трех государств. Завтра же, нет, сегодня, сейчас я пошлю телепатический вызов Орланду и Эрику. А уже через месяц мы созовем совет, на котором попытаемся решить эту проблему общими усилиями. И решим, я уверен. Сейчас мне нужно отдать нужные приказания, – Леон пытливо заглянул в безопасные для него очи, – Только не делай глупостей, прошу. Ты не виновата в трагедии, виновата извращенная психика Нерены.

Дриана проводила его взглядом и вновь повернулась к окну, за которым буйствовали краски лета. "Зло поднимает голову", – подумала она и вздрогнула, ощутив ледяное дуновение ветра смерти, – Скоро будет богатая жатва". Она помолчала и добавила, горестно всплеснув руками: "Как я хочу ошибиться, пожалуйста"!

Ответом ей было жуткое завывание ветра, похожее на взрыв зловещего хохота.