"Владимир Савченко. Похитители сутей." - читать интересную книгу автора

начале поспешил выдворить жену поэта в коридор. Он чуть не выставил туда и
Лили, но спохватился, что она - НООС, а тот видывал и не такое.
"Некомплект"
Майский забунтовал, категорически отказался покинуть пробное тело,
вернуться в машину. Такое случалось с "некомплектами", и, в отличие от
принудительного считывания присвоенных чужих сутей (когда злоумышленник,
угнетаемый чувством вины, сознавал в конечном счете свой проигрыш и
неизбежность расплаты), данная проблема технического решения не имела.
Решали ее в Кимерсвильском отделе примитивно, кустарно: Лаврентий Палович
надевал тугие перчатки, входил в отсек и бил строптивому "некомлпекту"
морду. В удары он вкладывал воспоминания о полученных около "стены плача"
обидах. Обычно этого было достаточно: личность осознавала, что в блоках
(пси)-ВМ ей будет уютнее, утекала по проводам туда, а опорожнившееся
пробное тело с мычанием валилось на пол. Но для самых стойких и этого было
мало.
Сейчас произошел именно такой случай. Распаленный долгим томлением в
ЗУ, предвкушением свободы, остервеневший от обиды на жену, которая от него
отказалась, не понимающий причин, "некомплект" Майский метался по отсеку,
кричал: "Не имеете права! |. Люська, ну погоди мне!.. Угнетатели! Люська,
вернись, пожалеешь!"- увертывался от наскоков служителя, отбивался
кулаками и ногами, поднимался, когда Лаврентию удавалось его достать...
откуда и прыть взялась в этом худом, слабом на вид теле. Наконец ему
удалось накатить на служителя носилки, сбить с ног. Тот на четвереньках
ускакал в свой отсек, и, когда поднялся там, вид у него был страшный.
- А!.. Что, взяли?! Люська, зараза, вернись! Шакалы!..- орал
"некомплект", потом вдруг принялся дергать кабели, пытаясь выдернуть
разъемы из гнезд.
Это уже было совсем никуда. Служитель вопросительно глянул на
начальника ОБХС. Тот кивнул: действуйте. Лаврентий Павлович снял шлем,
спокойно пригладил жидкие светлые волосы, обрамлявшие лысину, надел
пенсне, взял с полки именной никелированный пистолет с удлиненным дулом и
сквозь дверцу навел его на пробника. Налившиеся кровью глаза под пенсне
сощурились, плоские губы сжались в ниточку, ноздри горбатого носа
выгнулись.
Все затаили дыхание. Лили-НООС в этой ситуации повела себя, как Лили:
заткнула пальчиками уши, взвизгнула и зажмурилась.
- Ах, та-ак!?-"некомплект" рванул на груди несуществующую тельняшку,
шагнул к служителю.- Н-на, умираю, но не сдаюсь!
- Нэ умрошь, но сдашься,- проговорил тот, спуская курок. Гулко хлопнул
выстрел. На теле обозначилась кровавая дырка - под левым сосцом, рядом с
зажившим отверстием. Пробник подогнул колени, рухнул на линолеум возле
табурета.
- Три "ха-ха", пауза, и падает на пол,- произнес служитель и склонил
голову, будто ожидая оваций за меткий выстрел.

Но оваций не последовало. Присутствующие были ошеломлены: на их глазах
убили человека. Порфирий Петрович Холмс-Мегре, силясь понять, что
произошло, начал в растерянности принимать облики то Лаврентия, то
Звездарика, то пробника...
затем устремил вопросительно-гневный взгляд на начотдела.