"Владимир Савченко. Пятое путешествие Гулливера" - читать интересную книгу автора

человек, изъясняющийся в обиходе языком газет или научных монографий).
Подлинное же общение, общение-взаимопонимание идет у островитян на
внутреннем тикитанто, в основе которого лежит, с одной стороны, простой
тезис "лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать", а с другой -
прекрасное владение своими внутренностями. Способность эта у тикитаков
такая же врожденная, как у нас способность к речи, да еще оно развивается
в школе и обогащается в последующей жизни.
Понять, насколько этот внутренний язык богаче внешнего, нетрудно, если
вспомнить, что звуковую речь делают сокращения мышц языка и гортани -
всего-навсего. Сопоставьте это с тем, что наблюдаемы и несут свою
информацию все движения легких при этом (выдох верхушками, серединой или
самой глубиной их, больше правым или больше левым и т. п.), все колебания
диафрагмы, все меняющиеся распределения крови по тканям, дающие их окраску
и темп этих изменений; что важно, под каким углом - с точностью до градуса
- собеседник видит органы общающегося с ним, их расслабленность,
подтянутость или поджатость (то самое выражение их, о котором я поминал);
прибавьте еще и то, что выделения секретов из желез дают зримую окраску
чувствам собеседников (зависть, например, зеленого цвета - от желчи);
учтите и то, что все эти внутренние образы сменяют друг друга с удобной
для ваших глаз быстротой,- и вы поймете, что слова и фразы ничто перед
этой информацией.
Особенно красноречивы легкие, диафрагма и картины распределения
покраснений в мозгу; по последним вообще можно понять, о чем человек
думает и что собирается делать.
Понимать сей язык внутренностей я более-менее научился. Но когда сам
пытался выразить на нем хоть что-то, то, как ни упражнялся перед
зеркалами, как ни копировал своего наставника, все выходило
невразумительно и фальшиво.
Видимо, с этим надо родиться. Кончилось тем, что Имельдин сказал мне:
- Знаешь, научи-ка ты лучше меня английскому! Вслед за ним моим языком
овладела и Агата. И впоследствии, когда я, корчась и тужась, пытался
изобразить им что-нибудь на внутреннем тикитанто, то в ответ всегда слышал
фразу на родном языке:
- А теперь объясни, что ты хотел сказать.
Но вершиной общения является даже и не это, а - женское тикитанто. В
силу темперамента тикитакитянок, а также отменного владения ими своими
оптическими свойствами (о чем рассказ впереди) им звуковая речь вообще
практически не нужна.
Мне однажды довелось быть нечаянным свидетелем получасовой перепалки
между Имельдином и Барбаритой, в которой не было произнесено ни слова.
Впрочем, перепалка - это, пожалуй, не совсем точно: в основном выступала
Барбарита, а опекун лишь пытался вставить в ее монолог реплики. Дело
происходило во дворе под вечер, я наблюдал за сценой из окна нашего с
Агатой мезонина; Имельдин меня не видел, а достопочтенная, хорошо
освещенная заходящим солнцем теща если и заметила, то, видимо, была
уверена, что недотепа-чужестранец все равно ничего не поймет. Она вообще
ставила меня невысоко.
Пышность прозрачных телес Барбариты делала возникающие в ней внутренние
образы-фразы настолько выразительными, что, переводя их в слова, я
вынужден злоупотребить восклицательными знаками.