"Владимир Савченко. Отступник: драма Федора Раскольникова" - читать интересную книгу автора

заявлено: преступно поддерживать буржуазное Временное правительство,
которое не способно дать рабочим ни мира, ни хлеба, ни свободы, нужно
переходить ко второму этапу революции, социалистическому. Хорошо. Кто с
этим спорит? Но вопрос: как переходить? Обещано: об этом - в следующих
письмах. И вместо внятных соображений о тактике перехода - на десятках
страниц брань: в адрес Чхеидзе, Керенского, Скобелева, лакействующих перед
буржуазией, разоблачение мирового империализма. Всего этого было довольно и
в первом письме.
- Может быть, таким образом он движется к выводам, которые в пятом
письме...
- Нет у него никаких выводов! - отрезал Каменев с раздражением. -
Писал он эти письма в лихорадке, в первой реакции на газетные сообщения о
революции в России. Читает газеты и обнаруживает поразительный факт
противостояния Временного правительства и Совета рабочих депутатов, тут же,
естественно, возникает ассоциация с Парижской коммуной, появляется соблазн
через Советы скакнуть в социализм, но как это сделать в условиях
сегодняшней России - неизвестно. Ему не хватает газет, не хватает общения с
сильными оппонентами. Вы не знаете его манеры. Он - не изобретатель идей.
Изобретают другие - Плехановы, Мартовы. Но выбрать из ряда чужих идей
какие-то элементы, скомпоновать из них нечто, по видимости примиряющее
противоречия, и затем с фанатическим упорством добиваться признания своей
правоты - в этом ему нет равных. Вот приедет, переругается со всеми, и
смотришь, что-то из этого образуется, слепится какая-то линия. Ленинская
линия! И все мы примем ее и пойдем за ним. И вы, и я, многие. Многие! А
почему?
Раскольников не мог понять, говорил Каменев серьезно или ерничал, и
чувствовал себя неловко, но слушал с жадным вниманием, удивляясь, что так
говорил об Ильиче один из ближайших его соратников.
- Потому, - продолжал Каменев, - что мы в критические минуты больше
доверяем другим, чем себе, тем, кто больше нашего уверен в себе, не знает
сомнений. Сомневающийся вождь - нонсенс. А Ильич - вождь. И об этом я ему
сегодня же скажу. Скажу, что в его лице в Россию возвращается вождь партии,
с которым мы, может быть, и дойдем до социализма, - неожиданно закончил
свою странную филиппику Каменев, с довольной и вместе лукавой улыбкой
посмотрев на Раскольникова, на жену, снова на Раскольникова.
- Ты, Лев Борисович, как всегда, шутишь необдуманно,- недовольно
заметила Ольга Давыдовна. - Чего доброго, Федор Федорович поймет тебя
буквально.
- Федор Федорович все поймет, как надо, - веско возразил Каменев. - А
касательно моей приветственной речи, увидишь, скажу слово в слово так, как
сейчас сформулировал.
- Увижу. Может быть...
Они уже подъезжали к вокзалу.
Площадь перед вокзалом по обыкновению была многолюдна, тем не менее
сразу бросились в глаза кучки людей с кумачовыми флагами и транспарантами -
явно подошедшие для встречи эмигрантов представители заводов и воинских
частей. Было еще рано, и флаги и транспаранты не были развернуты.


4