"Михаил Валерьевич Савеличев. Фирмамент" - читать интересную книгу автора

Бредить, агонизировать, подыхать - вот более близкий ряд названий тому, что
происходило на стылом полу. Она шла по лезвию между серой стеной камеры и тьмой
собственного сна, но даже они не были милосердны. Здесь не могут сниться цветы и
голубое небо. Ей казалось, что вместе с ней на пол падала и Крышка, которую она
держала на своих плечах, и легкие лишь с трудом отвоевывали свое право дышать.
Неужели так было проще?
Шаг, еще один шаг, еще один, движение вперед только затем, чтобы не упасть.
Она падала. Ох, как она падала. Валялась у них в ногах, унижалась, предлагала
себя, хотя как можно предлагать то, что тебе уже не принадлежит? Она умела
унижаться. Это первое, чему научил ее господин. "Нельзя просить, нужно
унизиться, превратиться в грязь у ног того, кто сильнее тебя". Как он был прав!
Она умела унижаться, но не унижалась, словно, несмотря на то, что тело ее
рыдало, валялось в ногах, преданно заглядывало в глаза и лизало ботинки,
несмотря на все его гадкие выверты внутри оставался какой-то металлический
стержень, который не удавалось переломить. Словно кто-то в ней со стороны
наблюдал за этим отвратным пресмыканием и сохранял абсолютное спокойствие. Даже
посмеивался над особо изобретательными проделками - например, обмочиться от
воображаемого страха. Одри и сейчас казалось, что холодный наблюдатель все еще
присутствует в ней, что он иногда прищуривает глаз и одобрительно кивает
головой: "Это ты хорошо придумала, девочка. Это ты его здорово подцепила".
Никто никогда не требовал от нее невозможного - стойкости. Она была
скоропортящимся товаром, разменной пешкой, у которой нет никаких шансов дойти до
последней линии и стать королевой. Никаких шпионских штучек, рукопашного боя и
стрельбы из пистолетов. Все гораздо прозаичнее и практичнее. "Ты работаешь не
головой, а влагалищем, - говорил руководитель, - и там тебе пистолет абсолютно
ни к чему". Малая сила в мире титанов. Дважды презренная. Женщина. Молодая.
Пустое место, на которое зачем-то тратили столько драгоценных инъекций.
Иногда ей виделись Лев, Вол и Орел. Когда ночь становилась совсем невмоготу,
когда хотелось уже не кричать и не дрожать от холода, но просто выдохнуть из
себя последние остатки воздуха, туже свернуться в крошечный эмбрион и уйти,
отлететь от мира, внезапно теплый ветерок проходил по камере, и ей являлись
звери с печальными глазами. Они тихонько входили, рассаживались вокруг и просто
молчали. Молчание было надеждой, такой же призрачной, как и сам этот бред. Она
протягивала руку, чтобы дотронуться до них, но пальцы лишь хватали пустоту,
отчего становилось еще холоднее.
Она не понимала многого. "Ну-с, милочка, чем порадуете нас?", - доносился
голос из-за спины и ей приходилось долго соображать, что все это может означать.
Что такое "милочка"? И чем она его может порадовать? Вряд ли ему нужно то, чем
она обучена радовать. Ничтожная из ничтожнейших. Малый камешек под ногами
гигантов. Кажется, она сказала вслух, потому что собеседник смеялся: "Воистину
так, милочка, - малый камешек, который может вызвать обвал".
Порой ей грезилось, что она до сих пор похоронена вместе с господином. Это
было бы прекрасно. Длинные анфилады туле, высеченной в скалах, где стены согреты
теплом материнской Земли, где великие деяния важнейших выбиты на отполированных
плитах и инкрустированы золотом, каменьями, где добрая пища и хмельное вино
расставлены по углам, а кормушки скакунов автоматически обновляются, дабы стук
их копыт мог как можно дольше радовать душу усыпающего. Кто сказал, что ТУДА
ничего невозможно взять?! Как раз ТУДА можно взять все. Могучих и преданных
рабов, нежных рабынь, избалованных кокоток, любимых скакунов и псов, золото,
деньги, ткани, одежды... Хрустальный саркофаг возвышается в главной усыпальнице.