"Марина Саввиных. Риск антифобии (О прозе Романа Солнцева последних лет.)" - читать интересную книгу автора

определяли его устойчивость и давали возможность под определенным углом
зрения рассматривать мир, в одночасье рухнули. А новые ценности могут
явиться только в жесточайших терзаниях - душевных и телесных. Их надо,
грубо говоря, самому родить. Не имея иного ориентира, кроме собственного
самоощущения. Последнее же - самое хрупкое, самое уязвимое, самое
невоспитанное и неразвитое у человека, выросшего под красными знаменами
победившего социализма.

Повесть "Дважды по одному следу" чрезвычайно показательна в этом смысле.
Профессор Плетнев, ее герой, - человек небесталанный во всех отношениях.
Волею судьбы он занимает заметное место среди немаленьких людей одного из
промышленных центров Сибири. А может развернуться и дальше - к тому идет.
Однако читатель застает его в минуты крайнего душевного смятения. Плетнев
безмерно устал от жизни, от всяческой деятельности, от угрожающих
телефонных звонков, сокрушивших его квартиру. Это даже не муки совести -
хотя, разумеется, как и все смертные, Плетнев - не идеален. Пытаясь найти
точку опоры в мире, все более напоминающем ему детектив, написанный
шизофреником, Плетнев предпринимает рискованное путешествие в глубины
собственной души. Он отправляется за собой - туда, где его ждет ... ужас.
Ибо Плетнев идет по следам своего самоубийства.

На самом деле он прекрасно знает и трепетно любит того себя, который Божьей
милостью явился на свет пятьдесят лет тому назад, того себя, которому было
врождено нежное и чуткое ухо музыканта, гениальная отзывчивость поэта и
детское, интуитивное понимание доброты и радости. Профессор Плетнев
прекрасно помнит себя такого - такому себе он готов и может доверять. Но...
Словно нарочно - на фоне нарастающих в жизни профессора житейских проблем -
рядом со светлым образом мальчика Аркаши немедленно вырастает и юношеский
КОШМАР Плетнева - Фара, почти ровесник, когда-то вселивший в Аркадия
непобедимую заразу СТРАХА. Аркаша и Фара - неразлучны. Первого невозможно
воскресить, не вызывая из небытия другого. И чем ярче и прозрачнее
воспоминания Плетнева о детстве, чем отчетливее ему звучат гениальные
строчки почти забытых юношеских стихов, - тем реальнее приближение кошмара.
И вот он буквально реализуется. А Плетнев, как и тогда, много лет назад,
КАК ВСЕГДА, не в силах ему противостоять. Словно мальчик судит, а Фара -
карает. Судья и палач, равно близкие Плетневу, неразлучные в своей -
прямо-таки библейской! - справедливости.

Апокалиптические ассоциации напрашиваются еще и потому, что сама
омерзительная фигура Фары возникает в повести как некое сгущение атмосферы.
Юный Плетнев и его сверстники дышали воздухом, пропитанным ложью и страхом.
Мы уже привычно называем ТЕ времена - мрачной эпохой сталинизма и духовного
убожества. Но - и тут ощущается глубинная связь Солнцева-лирика и автора
остросоциальной и психологической прозы - именно ТЕ времена для героя
повести - волшебная пора юности. Которую невозможно ни забыть, ни
разлюбить. Как неразлучны Аркаша Плетнев и его пожизненный враг Фара, так
невозможно провести границу между красотой и прелестью юной жизни и
мерзостями, надломившими и исковеркавшими ее.

С ужасом оглядываясь вокруг, пятидесятилетний Плетнев обнаруживает, что по