"Мерил Сойер. Никому не доверяй " - читать интересную книгу автора

постоянно переезжая из города в город, поэтому Броуди приходилось
отстаивать свою честь снова и снова, но теперь это было проще. Шрам,
полученный в той, самой первой, драке придавал ему мужества, поэтому с
течением времени он все чаще выходил из этих сражений победителем.
Однако сам Броуди не сделался хулиганом и громилой, даже когда стал
выше и гораздо сильнее большинства своих сверстников. Скорее наоборот:
печальный опыт детства заставлял его вступать в схватку с хулиганьем,
защищая слабых, даже в тех случаях, когда ему самому ничто не угрожало.
Сейчас шрам был бы незаметен, если бы тогда мать отвела его к доктору,
чтобы наложить швы. Но в то время они жили так бедно, что денег зачастую не
хватало даже на еду, а уж про походы к врачам речи и вовсе быть не могло.
"Держись, мальчик, - говорила ему в таких случаях мама. - Ты - моя
единственная опора!"
Этот шрам, рассекший его бровь на две части, отчего одна из них была
чуть выше другой, Броуди не променял бы ни на что. Да и ради чего? Чтобы
выглядеть таким же лощеным и безупречным, как этот тип на фотоснимке? К
черту! Броуди нравилось, что шрам придает его лицу чуть угрожающее
выражение. Женщины шутили, что из-за шрама он выглядит опасным, и, учитывая
род его занятий, были гораздо ближе к истине, нежели сами подозревали.
- Так что это за парень на фотографии? - поинтересовался Джейк. - Он
просто вылитый ты. Черные волосы, голубые глаза, даже ямочка на
подбородке - и то твоя!
- Черт бы меня подрал, если я знаю.
Джейк отошел в другой конец хижины и вынул из жестяного ящика банку
теплой кока-колы, а Броуди тем временем перевернул фотографию. На обороте
была одна-единственная фраза: "Это твой брат-близнец".
- Брат-близнец... - ошеломленно прошептал Броуди.
Он снова посмотрел на снимок, и в его сознании возник образ матери.
Неужели у нее, единственного человека, которого он боготворил на протяжении
всей своей жизни, были от него какие-то секреты?
Броуди бесчисленное число раз задавал Матери вопросы о своем отце, но
Линда Хоук неизменно отделывалась одними и теми же туманными объяснениями,
которые больше походили на отговорки. Броуди хотелось знать об отце еще
что-то, кроме того, что он погиб в автомобильной катастрофе. Но когда
мальчик просил рассказать подробнее, обычным ответом было: "Я не могу об
этом говорить. Мне слишком тяжело".
Медленно, вникая в каждое слово, он еще раз перечитал письмо. Внизу
стояла напечатанная также йа компьютере подпись: Джанкарло Хоук. А еще
ниже - строчка, написанная от руки. Скорее даже не написанная, а
нацарапанная, словно куриной лапой. Броуди с большим трудом удалось
разобрать эти каракули: "Сынок, приезжай поскорее. Мне нужна твоя помощь.
Мои враги все ближе. И никому не верь".


***

Виктория Андерсон медленно покачивалась в кресле-качалке на лужайке
перед домом и смотрела в освещенное луной небо над Напа-Вэлли. Было уже
почти три часа ночи. Со стороны ближайших виноградников, а также гостиницы
"Серебряная луна" не доносилось ни звука. Даже сверчки угомонились на ночь.