"Елена Сазанович. Аукцион (Трагифарс в 3 действиях) " - читать интересную книгу автора

Бизнесмен: О, мне - позор, позор, позор! Уж лучше мне погибнуть, чем с
пуговицей влипнуть. Не говорите пацанам, не пережить мне этот срам!
Учительница: Зря вы так! Между прочим, в XIX веке под Вознесенском
дуэль произошла прямо на Соборной площади. На марше к плацу. Один улан
оскорбил гусара, и тот потребовал незамедлительной дуэли. Но пистолеты не
были заряжены. И тогда они воспользовались пуговицами от ментика. И знаете,
улан его же пуговицей прострелил ему ногу.
Бизнесмен(тяжело поднимается, идет взад-вперед, хромая на одну ногу):
Я, как гусар, мне больно и отрадно, я заслужил позор, хоть это и не важно.
Парень: Так я не понял, обмен трона на табурет состоится?
Учительница: Я уступаю вам трон на ваших условиях, вы так о нем
мечтали, и вы так отважно дрались на дуэли!
Бизнесмен: Ну, что вы, что вы! Вы - царица! И вот ваш трон, прошу
садиться! (Усаживает Учительницу на трон. Девушка прикалывает розу к платью
Учительницы и набрасывает свой шелковый платок на ее плечи). Вы так
прекрасны, спору нет!
Учительница: А как же вы?
Бизнесмен: Мне - табурет! (Садится). И буду я на нем творить, и
осчастливлю этот жалкий мир пером! И завалю его стихом!
Обыватель: А как же мечта о кондиционерах?
Бизнесмен: Мечта останется мечтой, что без мечты поэт? Лишь жалкий
стихоплет. Не на того нарвались, я не тот. (обращается к учительнице) Ведь
из-за вас я дрался на дуэли, вы этого хотели?
(Учительница смущенно улыбается.)
Эмансипатка: А из-за меня никто на дуэли никогда не дрался. Даже на
пуговицах.
Обыватель(берет из ее рук пиджак, рассматривает пришитые пуговицы): Как
аккуратно пришито, можно сказать намертво! Мне никто так никогда не пришивал
пуговицы! Вы знаете, холостяцкая жизнь, неглаженые рубашки, немытая посуда
и, безусловно, обязательно хоть одна оторванная пуговица.
Эмансипатка: А как же Лариса Макаровна?
Обыватель: Лариса Макаровна - всего лишь мечта. Как у него про
кондиционеры. У нее хороший муж и трое ребятишек. Я тут ни при чем. Она
приносит по вечерам парное молоко, пять минут душевно поговорит со мной о
погоде, о своих домочадцах и бежит к ним домой. А я остаюсь один в пустой
холодной квартире. Наедине с телевизором и кружкой парного молока. А вы...
Вы так замечательно пришиваете пуговицы. Намертво. Словно намертво к моему
сердцу.
Парень: Не может быть! (Рассматривает пиджак, обращается к Эмансипатке)
И это сделали вы? Невероятно! Вы, которая ненавидит самовары, семейный очаг
и мужчин?
Эмансипатка: Много вы знаете, что я люблю и что ненавижу! (Приближается
к самовару, гладит его). И вы... Вы все думаете, что я избавилась так легко
от него из-за ненависти? Нет, вы ошибаетесь, я избавилась от него из-за
любви. Что вы... Что вы все понимаете. Эта пустая квартира, похожая на
гостиничный номер, белые стены, стеклянная мебель. И он, такой старый, такой
добрый, напоминающий чаепития за круглым столом, всей семьей, большой
семьей. И накрахмаленная скатерть, пахнущая свежестью. У меня нет круглого
стола, у меня нет большой семьи, у меня нет накрахмаленной скатерти. У меня
был только он... И, наверное, была надежда, что все еще будет, что он