"Елена Сазанович. Перевернутый мир" - читать интересную книгу автора

может измениться. В общем, я ничего дурного никогда ей не сделаю и не обижу
ее. А там будет видно. Ведь мы почти друг друга не знаем. Только по детству.
А тогда все было по-другому. И мы были совсем другими...
Таков был наш короткий разговор с доктором. А Валька, узнав про него от
отца, тут же принялась делать все, чтобы мы узнали друг друга получше. Она
часто бегала ко мне. И вовсю изображала из себя хорошую хозяйку. Впрочем,
она таковой и была. Жизнь вдвоем с отцом ее многому научила.
И теперь, глядя на россыпь мелких веснушек, копну лохматых волос,
дешевый ситцевый сарафанчик в мелкую клетку, я почему-то невольно сравнивал
ее с Лидой. И сравнение было далеко не в пользу Вальки. По сравнению с Лидой
она выглядела слишком уж простовато, что ли. Хотя это было нечестно,
несправедливо по отношению к ней. Валька - дитя природы, рожденное в этих
полях и лесах, дитя поселка с его простенькими кирпичными домами. А природа
не может быть усложненной. Природа всегда проста. И если смыть с Лиды
краску, подстричь волосы, нарядить в деревенский сарафан... Она все равно
останется Лидой. Потому что она из другого мира, сложного, непонятного и
напыщенного. А это уже будет не в ее пользу.
Я виновато похлопал Вальку по разбитой коленке, замазанной зеленкой.
- Опять упала, Валенок? И когда ты только повзрослеешь?
Валька, не ответив, зашмыгала громко носом.
- А от тебя чем-то пахнет.
- Печеной картошкой. Мы тут с Чижиком поужинали в лесу. Пойду умоюсь. -
Я привстал с места, но Валька с силой потянула меня за ветровку.
- Нет, не картошкой. Чем-то незнакомым, - она вновь зашмыгала носом. -
Чем-то таким холодным, слишком красивым, почти неживым, что ли.
- Да ну тебя! - Я все же вырвался из ее цепких рук и резко встал с
места, чтобы она не заметила моего смущения.
- Новый заезд в санатории, слыхал? Говорят, в этом году много молодых
приехало... И все артистки. Скукотища!
- Ты о чем?
- Знаешь. Никогда не хотела быть артисткой, а все хотят. И кино никогда
не любила, а все любят. Мне кажется, они все несчастные. И сейчас, ты
думаешь, они от хорошей жизни сюда приехали? Я сама слышала, что у них там,
в больших городах, с парнями напряженка!
- Что ты знаешь о больших городах, глупенькая?...
- Ничего, - тут же согласилась Валька. - И знать ничего не хочу. Разве
можно сравнить большой город и большой лес? Если б ты знал, как я городских
часто жалею. Ведь они ничего не знают, ничего не понимают. Они думают, что
жизнь так и может пройти вот так, в квартирах, в машинах, в магазинах. Боже,
как это все грустно!
- Грустно, - машинально повторил я за Валькой.
Пожалуй, тогда впервые в моей голове зародился некий протест. Мне вдруг
захотелось попробовать жизни в квартирах, машинах и магазинах. Хотя,
возможно, эта мысль возникла еще при общении с костюмершей, когда я слышал
ее грустные разговоры об одиночестве в Большом городе, который она так
любила. И мне тогда, как и теперь, вдруг захотелось попробовать, физически
ощутить то другое, непонятное одиночество и забраковать его. И я почему-то
вспомнил Лиду. Как все-таки она красива, и как не похожа ее стандартная
красота ни на какую иную. Впрочем, не стандартна ли Валька? Этакий лохматый
бесенок с обветренным лицом, дитя леса, который кто-то справедливо назвал