"Спящая красавица" - читать интересную книгу автора (Азарьев Олег)

2. Григорий Орлов, косморазведчик

Грязный поднос с остатками обеда упал в утилизатор, крышка плавно закрылась, раздалось легкое гудение. "Так тебя, мерзкая отрава!" – подумал Орлов. Превосходного вида пища неизменно была почти безвкусной, – военные синтезаторы явно экономили на вкусовых добавках, должно быть, чтобы армейская жизнь – и так несладкая – никому и ни в чем не могла показаться медом. Недовольным новобранцам офицеры ледяным тоном повторяли одно и то же: "Вы в армии, а не на званом обеде. Привыкайте".

Косморазведчики могли есть практически все, что движется, причем в сыром виде, – если позволяла белковая совместимость. Но кулинарные изыски синтезатора их тоже раздражали. Одно дело есть всякую дрянь ради выживания в чужом и опасном мире, а другое – вынужденно жевать красивую безвкусность на родном звездолете.

Григорий Орлов, косморазведчик с восьмилетним стажем, двадцатью двумя десантными операциями в послужном списке, пятью боевыми наградами в личном деле (и на парадной форме) и с шестью ранениями разной степени тяжести, занесенными в медицинский файл, сунул руки в карманы и неспешной прогулочной походкой вышел из полупустой неуютной столовой в коридоры звездолета с километрами светящихся потолков и металлических стен под слоем серого термостойкого пластика, во многих местах исцарапанного и испачканного. В широких коридорах стояли у лифтов, сосредоточенно шагали, исчезали в бесчисленных дверях, появлялись из дверей, ехали на транспортных дорожках и бесцельно слонялись по двадцати двум уровням корабля военные разных цивилизаций. Общими у них были значки воинских званий и цели – дать отпор атакам мариеков на колонии, сохранить планеты-колыбели и нанести как можно более сокрушительные ответные удары по колониям врага.

Большой десантный звездолет – с казармами, лазаретами, столовыми, складами, ангарами, командными пунктами, арсеналами – сокращенно именовался БДЗ, имел бортовой номер 210984 и принадлежал Объединенным Вооруженным Силам Конфедерации "Созвездие", куда входили семь цивилизаций, которые освоили межзвездные перелеты и нашли общий язык.

После трех крупномасштабных боевых операций против мариеков на захваченных и колонизованных теми планетах (одна из которых прежде принадлежала Конфедерации) и двух успешных абордажей и уничтожения гигантских кораблей-маток врага, БДЗ возвращался на базу, чтобы встать на длительный, судя по разрушениям, ремонт и пополнить личный состав экипажа и космодесантных отрядов, а также склады техники и кибербойцов.

Операции оказались жестокими и кровавыми. Звездолет в четырех местах был поврежден, потерял часть вооружения, защитное поле и не мог двигаться на крейсерской скорости, а прыжки через НМ-пространство совершал, из-за нехватки энергии, вдвое реже положенного, – из шести плазменных реакторов два пришлось отстрелить из-за прямых попаданий и угрозы взрыва еще во время боев, когда генераторы защитного поля сгорели от перегрузки – настолько плотным был огонь мариеков. Один из двух уцелевших реакторов работал только три четверти мощности – его задело по касательной, так что между прыжками теперь проходило шестнадцать часов, а не четыре, как обычно. И между прыжками уцелевшие десантники томились от скуки и безделья.

Почти все кибербойцы остались на атакованных планетах – в виде груды обожженных обломков, и в ангарах для боевой техники теперь тоже хватало пустого места. Немало космодесантников погибло, многие получили тяжелые ранения – корабельный лазарет был переполнен. Поэтому легкораненые жили в казармах, но ежедневно должны были являться для контроля в медпункты на своих уровнях.

Досталось и косморазведчикам – элитной группе космодесанта.

Орлов остановился у дверей лифта. Он обещал навестить раненого товарища из своего отряда, а для этого надо было спуститься на восемь уровней ниже, в главный госпитальный отсек, где было отделение для тяжелораненых землян.

– Привет, Гриша! – услышал Орлов за спиной. Голос принадлежал землянину Умберто Танино, тоже из отряда косморазведчиков. Вместе они участвовали в двух абордажах и пяти боевых операциях на планетах.

Орлов оглянулся и кивнул.

– Дай-ка угадаю, куда ты собрался, – проговорил Танино. – Думаю, в госпиталь, проведать нашего боевого друга Джека Шоу.

– Ты прав, Шерлок Холмс, – сказал Орлов. – Хочешь присоединиться?

Двери лифта открылись. В коридор из лифта хлынул поток военных. Когда он иссяк, другой поток военных, вместе с Орловым и Танино, хлынул в лифт.

– Почему бы и нет? – говорил Танино, стараясь держаться в толпе ближе к Орлову. – Все равно до следующего прыжка еще одиннадцать часов. А на нашем подбитом корыте за это время можно запросто сдохнуть со скуки.

Лифт ухнул вниз. Остановка, падение, остановка, падение, остановка.

– Следующая остановка – наша, – напомнил Орлов.

– Тараним толпу, иначе не успеем, – отозвался Танино. – А подниматься по лестнице на пропущенный этаж, честно говоря, нет никакой охоты.

Они поспешно протолкались к дверям. Падение, остановка, и они и вышли в больничный коридор. Здесь на стенах был белый пластик, стоял запах медикаментов и антисептиков, было малолюдно, а на большинстве из тех, кто встречался в коридорах, была зеленого цвета больничная униформа.

К лифту подходила группа из аварийного отряда, впереди них катилась тележка с оборудованием. Вид у аварийников был усталый, форма грязная, в пятнах гасителя.

– Опять какая-то неприятность, – заметил Танино.

– А что ты хочешь? Вовремя два наших крейсера достали их флагман, иначе бы он точно доконал нас.

– Ты не знаешь – есть новости от Конфедерации?

Орлов пожал плечами.

– Связисты боятся, что охотники мариеков могут вычислить нас по НМ-связи, и устроили почти полную молчанку. Только курс сверяют.

– Ну, мариекам и этого может хватить.

– Хотелось бы верить, что нет.

Они помолчали, шагая по коридорам лазарета.

– Ты ничего не захватил для Шоу? – спросил Танино.

– Что ты имеешь в виду? – сказал Орлов.

– Какую-нибудь безделушку, – продолжал Танино, оживленно жестикулируя. – Какой-нибудь маленький подарочек, от которого наш Джек мог бы прийти в восторг, потому что нам, землянам, положительные эмоции прибавляют сил. А ему после такого ранения силы бы очень и очень не помешали. Согласен?

– На все сто, – сказал Орлов. – Но здесь нет подарочных киосков. Не дарить же ему пару собственных поношенных носков?

– Да, ты прав, однако идея хороша.

– Хороша, но невыполнима.

– Невыполнима! Что за слово в устах косморазведчика?

Они вошли в отделение реанимации. Здесь воняло свежей гарью, стены и двери боксов были не белые, а серые с разводами копоти. Разведчика замедлили шаг. Их обогнали двое медиков в зеленой униформе с черными пятнами сажи.

– Это еще что?.. – настороженно промолвил Орлов.

– Ничего себе неприятность, – тихо сказал Танино.

Несколько шагов – и они остановились у бокса Джека Шоу. В боксе вместо двери зияла дыра с оплавленными краями, стены вокруг дыры были черными от копоти, внутри было темно, оттуда сильно воняло горелым пластиком, оплавленным металлом, гасителем. Застывший уже гаситель по колено заполнял помещение бокса и широкими языками вытек в коридор.

Орлов уперся кулаками в бока и недобрым тоном четко и медленно выговорил:

– Оч-чень бы хотелось узнать, что тут, прах побери, произошло?

Танино коснулся пальцами края дыры и с шипением отдернул руку.

– Ах ты!.. Горячая.

– Пойдем-ка, Умберто, – решительно сказал Орлов. – Отыщем самого главного в отделении лекаря и вытрясем из него всю информацию о том, что здесь приключилось, и о судьбе Шоу.

Они направились в сторону врачебного кабинета. Когда они подходили к двери, позади грянул взрыв. Ударной волной их швырнуло вперед – на металл двери и переборки.

Орлов пришел в себя и открыл глаза. Он лежал на спине, а над головой, под потолком коридора, клубился коричневый дым, воняло плавящимся пластиком, гарью и сожженной плотью. Из глубины коридора доносились вопли боли и крики о помощи.

Орлов сел и потряс головой. Он никак не мог сосредоточиться. Перед глазами плыло, в ушах звенело. Он посмотрел по сторонам. Везде дымная пелена, вокруг мелкие обломки медицинского оборудования и мебели, изуродованные детали приборов, непонятные красные обрывки на полу и красные брызги на стенах.

Танино со стоном заворочался рядом и приподнялся на локте.

– Голова, – пробормотал он сквозь зубы и потрогал лоб. – Вот это шишка…

По губам Орлова текла теплая, соленая, противная струйка. Он ощупал лицо. Нос начал распухать, из правой ноздри сочилась кровь.

– Умберто, – сказал он осиплым голосом. – Ты как?

– Хреново, но жить, кажется, буду, – попытался пошутить Танино. И – серьезно: – Что случилось? Откуда взрыв? Атака? Нет! Была бы тревога… Или диверсия?.. Но кто?..

– Поднимайся, косморазведчик, – сказал Орлов. – Надо помочь пострадавшим.

С кряхтением и проклятиями они встали. Даже от двери было видно, что в стене отделения, вместо еще одного бокса для раненых, зияет дыра, и оттуда валят клубы дыма и выглядывают языки пламени, а на полу коридора, неподалеку от взорвавшегося бокса, лежат двое в зеленой униформе, залитой кровью.

К боксу со всех сторон бежали люди в зеленых одеждах, подъезжали блестящие полусферы киберпожарных. Двери лифта раскрылись, и в лазарет вкатилась тележка аварийников, а за нею спешила команда, все еще грязная после недавнего взрыва, – та самая, которую видели Орлов и Танино по пути к Шоу.

Стараясь побыстрее переставлять непослушные ноги, разведчики двинулись к месту взрыва. На ходу Орлов сокрушенно проговорил:

– Скорее всего, нашего друга Шоу разнесло на куски еще в первом взрыве.

– Что делать, – отозвался Танино болезненным голосом. – На войне как на войне.

В оплавленную дыру аварийщики уже закачивали гаситель, внутри шипело и трещало, а наружу рвались клубы зловонного серого пара пополам с коричневым дымом. Одного из лежащих медиков накрыли пластикетовой простыней, – значит, был мертв. Другой (с воскового цвета лицом, забрызганным кровью) громко стонал, вместо живота у него было кровавое месиво, по полу растеклась кровь, но коллеги уже оказывали ему помощь, – подплыла и раскрылась торпеда полевого хирурга-реаниматора, раненого осторожно подняли с пола и уложили в торпеду, крышка плавно закрылась.

Орлов поморщился. Ему никогда не нравился внешний вид этих реаниматоров, – напоминает металлический гроб, хотя и выполняет совершенно противоположные функции. Дважды Орлову довелось побывать внутри. Когда опускалась крышка, ему хотелось кричать и звать на помощь, будто его собираются хоронить. Правда, наркоз почти сразу лишал его памяти.

Орлов остановился. Танино – рядом.

– Похоже, наша помощь тут уже не требуется, – заметил итальянец.

– Да, похоже, – сказал Орлов, оглядываясь. – Но я все-таки хотел бы знать, что это за взрывы такие? Только вот из кого вытрясти ответ?

У стены, немного в стороне от событий, стоял медик, тоже забрызганный кровью, но чужой кровью, – медик не был ранен, он был в шоке. Он выглядел так, словно свалился с верхних уровней и не может понять, где он и что происходит. Орлов подошел к нему, взял за плечи и резко встряхнул.

– Очнись! – рявкнул он прямо в ухо медику.

Тот вздрогнул, и глаза его стали осмысленнее.

– Я думал, ты дашь ему по физиономии, – сказал Танино.

– Не обязательно, – отрезал Орлов. И – медику: – Ты меня слышишь?

– Д-да… – выдавил тот.

– Понимаешь, что я говорю?

– Ну… в общем… да…

– Ты видел, что здесь произошло?

Тот мелко закивал.

– И что ты видел?

Руки медика тряслись и бесцельно шарили по униформе.

– Мы подошли к боксу… приборы показали, что с раненым происходит что-то странное… и мы шли выяснить, что за ерунду они показывают… и тут рвануло…

– А что странное показали приборы?

– Они будто с ума сошли. Как при первом взрыве полчаса назад.

– А что – первый взрыв?

– Там… Там приборы начали зашкаливать, а потом раненый вдруг, ни с того ни с сего, взорвался… Да, на видеозаписи… Лежал и вдруг – бах!..

– А где запись?

– В ординаторской.

За углом раздался еще один взрыв, оттуда с клубами дыма вылетели бесформенные обломки. И тотчас – еще один, где-то в глубине отделения.

Орлов окинул взглядом коридор – везде двери реанимационных боксов. И любой бокс мог взорваться в следующий миг. Надо было немедленно уходить отсюда. И лишь потом поразмыслить, что это за взрывы.

– По-моему, пора смываться отсюда, – неуверенно проговорил Танино.

Орлов молча кивнул. Бессмысленный риск ни к чему. А здесь и без них разберутся.

Они бросились к лифту, будто наперегонки. Двери приветливо разъехались в стороны, и навстречу разведчикам из кабины вышли четверо старших офицеров и шестеро вооруженных десантников в бронескафандрах.

Один из старших офицеров, рептилия с планеты Ссамашш, взглянул на знаки отличия Орлова и Танино.

– Что сстесь телают рассветчики?

– Навещали раненого товарища, – отрапортовал Танино.

– А почему сспешат?

Тут в лазарете грянул новый взрыв. Офицеры и десантники, забыв о разведчиках, кинулись по коридору в глубь лазарета. А Орлов и Танино вошли в лифт, и Танино дрожащей рукой нажал кнопку третьего уровня, а затем – кнопку движения без остановок. Несколько секунд они переводили дух.

– Я думаю, нам крышка, – выпалил вдруг Танино.

– Только не паникуй, – посоветовал Орлов.

– Какая паника? Я что, в передрягах не бывал?

– Тогда откуда такая уверенность?

– Это догадка, очень плохая догадка, но, боюсь, мы не успеем ее проверить.

– Давай, выкладывай, что есть.

– Погоди! Аварийные капсулы на каком уровне?

– На третьем.

– Так! Значит, правильно нажал.

– Зачем тебе аварийная капсула?

– Вот увидишь, еще немного, и по кораблю объявят тревогу. А потом – и эвакуацию. Но никто не успеет, если не будет в этот момент возле капсул…

– Да что за бред! – взорвался Орлов.

Лифт дернулся и замер, лязгнул механизм запора и двери открылись. Напротив лифта в решетчатых катапультах стояли, отсвечивая огнеупорной эмалью, ряды обтекаемых аварийных капсул, – все готовы к старту в любую секунду, каждая – на двадцать два воина.

Разведчики вышли из кабины. Третий уровень представлял собой гигантский зал, с обеих сторон уставленный сотнями аварийных катапульт. По средней линии зала выстроился ряд массивных квадратных колонн – шахты лифтов.

– Объясняй! Быстро! – потребовал Орлов. – И поедем обратно. Нас наверняка мобилизуют на оказание помощи или на что-то подобное…

– Хорошо, – сказал Танино. – Только увидишь, обратно мы не успеем.

– Внимание! – раздался по громкой корабельной связи мужественный голос дежурного офицера – он прокатился по пустому коридору и эхом отразился от капсул. – Объявляется аварийная тревога! Это не учение! Повторяю! Аварийная тревога! Всем занять места по расписанию!

– Надо идти, – сказал Орлов и нажал вызов лифта.

– Корабль обречен! – заорал Танино. – Нанотехнологии!

– Что? Да ими напичкан весь корабль!

– А теперь он напичкан еще и наноминами.

– Чем?

– Мины замедленного действия – на молекулярном уровне! А может, на еще более мелком уровне. Я не специалист.

– Внимание! – раскатился по коридору голос дежурного офицера, теперь в нем явственно слышались растерянность и паника. – Срочная эвакуация! Повторяю! Срочная эвакуация!

– Вот видишь, – вдруг спокойно сказал Танино. – Выходит, я прав.

– Но откуда…

– Потом! В капсуле. Уцелеет тот, кто будет первым.

Почти что разом загудели все лифты.

– Надо подождать…

– Промедление смерти подобно. Кажется, так один ваш русский сказал, когда устраивал крутую заварушку. – Танино решительной трусцой направился к аварийной катапульте и нажал клавишу допуска.

Орлов спешным шагом подошел следом.

– Ты что, русскую историю изучал?

Завыли сервомоторы, и люк в капсуле открылся. Внутри включился свет, слышно стало, как оживают приборы.

– Я про этого типа в каком-то историческом романе читал. То ли "Сентябрь", то ли "Декабрь" называется.

Дверь ближнего лифта открылась. Орлов оглянулся. Из лифта выскочили двое – рептилия с Ссамашша и обитатель Раргара, похожий на небольшого льва, стоящего на задних лапах, рыжий и клыкастый. Они остановились, растерянно осматриваясь, потом увидели открытую капсулу, людей возле люка, и бросились к ним.

Глухо ухнуло где-то внизу. Орлов ощутил подошвами, как вздрогнул пол.

– Лезь быстрее! – выкрикнул Танино из люка. – Сейчас еще понаедут… Начнется неразбериха… Тут нам всем и конец!..

В зале стало шумно. Орлов снова оглянулся. В колоннах с лифтами открывались двери, толпы разбегались по рядам с капсулами, а лифты уносились за следующими толпами. Снова ухнуло, заскрежетало. Теперь где-то вверху и справа.

Рептилия и раргарец подбежали к Орлову, который забирался в капсулу.

– Места еще есть? – рыкнул раргарец.

Орлов узнал его – этот был из своих, косморазведчик. Рептилии для него были на одно лицо.

– На вас хватит, – сказал он и нырнул внутрь. За спиной ему слышно было, как в люк забираются раргарец и рептилия.

– Опоздавших не ждем! – громко сказал Танино из-за панели управления.

Люк закрылся. Пронзительно взвизгнули сервомоторы, прижимая люк к корпусу.

Орлов плюхнулся в стартовое кресло, которое тотчас приняло форму его тела.

– Все сидят? – выкрикнул Танино. – Стартуем!

В это момент взорвалось совсем недалеко, и капсулу заметно тряхнуло.

Решетчатая штанга с капсулой переместилась в шлюз. Сквозь смотровую щель капсулы видно было, как впереди уехала вверх бронеплита – заклубилось белое облако замерзающего воздуха, засветилось звездное небо. Штанга раздвинулась, и капсула оказалась в открытом космосе. В кабине над смотровой щелью засветились обзорные экраны. Катапульта выстрелила капсулу, и тотчас включились маневровые двигатели, выравнивая движение капсулы.

– Неужто спаслись? – недоверчиво промолвил Танино.

– Я ничего не понимаю, – потерянно пророкотал раргарец.

– Нашш дессантник, – сказал вдруг ссамашшит сдавленно. – Ссмотрите.

Орлов поднял голову к экранам. На экране заднего обзора виден был бок удаляющегося десантного корабля, похожего на кита. Желто-багровые шары взрывов возникали по всему корпусу, словно корабль кто-то обстреливал. Видно было, как стартуют целые флотилии спасательных капсул. Потом рванули реакторы, за ними – топливные баки, а еще один мощный взрыв, должно быть арсенала, разломил корабль на несколько частей, которые продолжали разваливаться от мелких взрывов. Три крупных взрыва слились в один ослепительный плазменный шар, похожий на маленькое солнце. Разрастаясь, он поглотил обломки корабля и аварийные капсулы, превратив их в газ, и начал догонять капсулу Танино.

– Включи маршевые, – сказал Орлов.

– Слышу! – откликнулся Танино.

Загудели маршевые двигатели. Плазменный шар начал отставать. Было видно, как он постепенно тает.

– Стоп, машина! – объявил итальянец, и гул двигателей стих. – Теперь точно могу сказать – спаслись! – весело проговорил он.

– Надолго ли? – мрачно отозвался раргарец.

– И сспаслиссь ли? – добавил ссамашшит без эмоций – эти рептилии от природы не умели воспроизводить их.

– Мрачные попутчики нам достались, – заметил Танино со вздохом.

– Чему радоваться? – подал голос Орлов. – Погибли все наши товарищи. Непонятно, что уничтожило корабль. Мы одни в открытом космосе. Неизвестно, где. Еды, воздуха и топлива – в обрез. И никаких приветливых планет… то есть вообще никаких планет поблизости я не вижу. Подумаешь тут, кому повезло больше, – тем, кто мгновенно сгорел в плазме, или нам – с перспективой долгой и мучительной смерти в этой тесной и душной кабине.

Угрюмое молчание длилось до тех пор, пока раргарец не прервал тишину.

– Ладно. Мы еще не умерли. Давайте знакомиться.

Познакомились быстро. Раргарец Рал Ингу Га Ре – "для своих просто Рал Га" – был командиром группы косморазведчиков и сражался в космосе почти четверть земного века. Ссамашшит Госсишш был офицером-навигатором на корабле, он воевал семь лет. Рал Га и Госсишш познакомились пару прыжков назад и проводили свободное время в спорах на военные темы – за питьевыми приборами с запрещенным горячительным "орх", рецепт которого некогда завез кто-то из землян. Орлов его пил – это было домашнее пиво с добавлением этилового спирта. На Земле его называли "ёрш", а в звездной армии название адаптировали под семь языков. Так ёрш стал орхом.

Рал Га тоже сообразил, что взрывы неспроста, и, перед тем как объявили аварийную тревогу, потащил недоумевающего Госсишша на уровень с катапультами, как Танино – Орлова.

– Когда дело пахнет тухлятиной, – сказал Рал Га рыкающим басом, – мой нюх никогда меня не подводит. Иначе бы я не продержался так долго, и мой труп давно бы сгнил на одной из планет-колоний мариеков.

– Но я до ссих пор не понимаю, что сс нами ссо вссеми сслучилоссь, – сообщил Госсишш. – Почему такая катасстрофа?..

Орлов повернул кресло и посмотрел на Танино.

– Мой приятель, возможно, знает, что произошло.

Танино потупился.

– Я не знаю. Я строю предположения и догадки. Гибель нашего транспорта, на мой взгляд, подтверждает эти догадки. В какой-то мере.

– Выкладывай, – сказал Орлов.

Из многословного, путаного, с отступлениями, рассказа Танино следовало, что, судя по обрывкам информации, собранным из разных источников и осмысленным итальянцем – любителем быть в курсе новых разработок вооружения, мариеки создали так называемые наномины. Конфедерация тоже работала над созданием этого оружия, но, судя по катастрофе десантного транспорта, мариеки уже используют их, – во всяком случае, в звездных стычках.

– Они, должно быть, отправляют эти наномины вдоль поражающего луча в сторону цели, – развивал свои догадки Танино. – Пока действует защитное поле, наномины просто гибнут в этом поле… или уж не знаю, что там с ними происходит, но вреда от них нет. А на нашем транспорте поле вырубилось. И везде, куда попали удары мариеков, насобирались миллионы этих микромин. Как они устроены и действуют, – не спрашивайте, понятия не имею. Кто был ранен, тоже получил порцию таких мин себе под шкуру – через раны. Почему-то мины в живых организмах начали срабатывать немного раньше, чем остальные. Почему – и этого пояснить не могу. Передаются ли они от существа к существу, как микробы, – только мариеки, наверное, и знают. Но оружие, сами видите, коварное. За подбитым кораблем Конфедерации мариекам теперь незачем гнаться. Он и так взлетит на воздух. По дороге домой или прямо на базе – вместе с базой… – Танино пожал плечами. – Если есть вопросы, задавайте. Но, боюсь, я не смогу на них ответить.

После долгого молчания Рал Га проурчал:

– Похоже на правду… Но это для нас уже в прошлом. Нам требуется подумать о будущем, каким бы коротким оно для нас не оказалось.

– Согласен! – решительным тоном заявил Орлов. – Сейчас нам надо спасти свои задницы. Если это хотя бы теоретически возможно.

– Боюссь, что невоссмошно, – сообщил навигатор Госсишш. В его тоне по-прежнему не было никаких эмоций.