"Иван Щеголихин. Должностные лица (Роман) " - читать интересную книгу автора

звезды, что они звезды". Забыть бы, повыть-поканючить...
Утром он позвонил Прыгунову - нас надо закрывать, сырья нет! Тот
утешил - будет кролик осенью, обещали полтора миллиона шкурок. Шибаеву нужны
благородные меха, соболь, песец, лиса, на кролике много не заработаешь. Еще
вопрос: когда нам будет присвоено звание коммунистического труда, неужели
так трудно бумагу подписать? Прыгунов сказал, что он все помнит, дело идет
по инстанциям.
Надо лететь в Москву, но бросать Каратас нельзя, дел у него под кадык,
создалась пиковая ситуация. В ЦУМ сдано воротников на семьдесят тысяч и весь
доход в резерв, а Тлявлясова на больничном, аульный казах оторвал ей ухо.
Ходил по универмагу с ружьем, кричал, кому хотел, "руки вверх", и снимал
золото. Тлявлясова попыталась оказать сопротивление, так он ей ухо оторвал
вместе с серьгой девятьсот девяносто пятой пробы. Пришлось срочно принимать
меры, просить Зябреву опечатать склад. И толкает их черт обвешиваться
золотом, только народ дразнят. Надо сказать Голубю, чтоб намотали тому
аульному на полную катушку. Дикий прокол создал своим бандитским действием.
Директор ЦУМа сколько ни звонил по ноль два, у милиции один ответ - что у
вас там людей мало? Еще Дзержинский говорил - наша милиция сильна поддержкой
народа.
Нужен план, а пушнины нет, опять надо к Рахимову посылать Васю и пять
тысяч вручать. Но тут сам Рахимов позвонил: не мог бы Роман Захарович
съездить со мной в Москву? Либо ему дитя надо устроить в институт, либо
кого-то отблагодарить за помощь. Чиновники любят звать в компанию
хозяйственника, чтобы обеспечить поездку материально. Просьба начальника -
закон для подчиненного, поедем. Ирме он ничего не скажет, явится неожиданно.
Она звонит в последнее время часто, нужны документы для оформления, он знает
какие. Скоро начинается учебный год, девочку надо в школу устраивать, пора
утрясать с жильем. А он не может с ней говорить нормально, ревность из него
так и брызжет в каждом слове, не успокоится он, пока не повидается с ней,
пока не разденет. Она не в силах ублажить его за три тысячи километров. Зато
сама спокойна, только здесь, говорит, вздохнула свободно от твоей Зинаиды,
хотя нет гарантии, что взамен тебя она сама не прилетит.
Жена не верит ему так же бешено, как сам он не верит Ирме. Слава богу,
весенний приступ любви у Зинаиды кончился, она не пристанет к мужу, а он до
сего дня не может объяснить, отчего у нее такая блажь была. Марафет
наводила, в парикмахерскую бегала, и в новых платьях перед ним фасонила,
зачем? Так и останется загадкой. До поры до времени.
С Рахимовым договорились лететь одним рейсом. Шибаев к нему подсел в
Каратасе. Им забронировали места в гостинице "Россия", прилетели они в
Домодедово в два часа дня, а в четыре уже устроились в гостинице, перекусили
в буфете, заметив, что здесь было все, что твоей душе угодно, роскошный
буфет, после чего Шибаев на такси поехал в Измайлово. Он надеялся застать ее
врасплох, испытывал удовольствие оттого, что свалится, как снег на голову.
Пока искал дом, вспотел, хотя и непогода, прохладно. Москва здесь не
ощущалась, это и хорошо, место почти дачное. К Москве он никак не привыкнет,
с дурацкими ее расстояниями. Полжизни москвич тратит на преодоление
городских километров. В метро толкучка, на автобусных остановках толпа
мается в любой час хоть дня, хоть ночи.
Нашел нужный дом, у калитки номер под козыречком, а чуть пониже черная
пуговка звонка. Культурно, прямо, как у Васи Махнарылова. Собаки не слышно,