"Иван Щеголихин. Должностные лица (Роман) " - читать интересную книгу автора

он ее избил до потери сознания, запер в подполе, принес из аптеки примочки
и, пока она фонари не свела, не выпускал ее на свет божий.
- Как она там поживает, твоя законная? - спросила Ирма. - Наверняка все
знает и сейчас роет землю копытом.

Глава двадцать третья
ЗИНАИДА РОЕТ ЗЕМЛЮ

Она знала о всех четырех банках, вместе их зарывали на тот случай, если
за ним придут, чтобы она могла распорядиться запасом. Еще у нее был телефон
не на бумажке, а в памяти - Башлыка. Она знала, куда он уехал и зачем. Не
уехал бы, не стала ничего рыть. Банки она может найти с закрытыми глазами -
две в сарае за дровами, третья между яблоней и забором, зарытая с таким
умыслом, чтобы при особом положении, допустим, засаду сделают, можно было
выкопать со стороны соседей. И четвертая под конурой Тарзана. Она начала с
сарая, там больше работы, надо прежде переложить дрова. Рыла, рыла, уже
глубоко вырыла, и как раз под крюком, на котором висят веники для бани, - а
банок нет. Её затошнило, тягучая слюна перекрыла глотку, она так и села на
дрова. Неужели он вырыл и увез с собой? Жену он может бросить, детей может,
хотя младшего очень любит, но комбинат свой, прибыли свои ни за что не
бросит, хоть убей его - и убьют, придет время. Значит, забрал, а кто тебя
выручать будет, гада? Сядешь за решетку, а стерва твоя в Сочи улетит,
ляжками на пляже сверкать.
Она сплюнула тягучую, вязкую, липкую слюну, вытерла пот и только сейчас
заметила справа под поленницей еще крюк и на нем веники старые, березовые,
они ссохлись и были почти незаметными в сумраке сарая, а она рыла под
новыми, недавно повешенными - и Зинаида ринулась сразу копать, пока совсем
не стемнело, и через два-три тычка лопата цокнула о стекло. Ее затошнило еще
больше от радости. Банки были в целости и сохранности, с крышками из
полиэтилена и еще снаружи покрыты слоем парафина. Сначала она хотела
закатать крышками для домашнего консервирования, но он сказал, что могут
прийти с миноискателем и железо сразу нащупают, а так - шишь, стекло,
парафин и синтетика на щуп не берутся. Она посидела в обнимку с этими
банками, как с детьми, затем сложила дрова как попало обратно. Завтра
отдохнет и наведет порядок, а сейчас надо поспешать к яблоньке. В доме она
одна, дети ушли, каждый по своим делам, и она не стала их останавливать, как
всегда останавливала Славика, чтобы он опять где-нибудь не выпил.
Луна светила, а в Москве еще не село солнце, там некоторые собирались в
гости и наводили марафет перед зеркалом. Эта банка далась тяжелее, чаще
приходилось отдыхать, хотя копать совсем ничего, ковырнула сантиметров на
тридцать-сорок. Земля была сухой и твердой, да еще надо было следить, чтобы
не зацепить корни, яблонька и так стала засыхать именно с этой стороны,
повредили, когда зарывали. Она опять боялась, что он забрал банку не ту, так
эту, ее ближе достать, и рыла торопливо, тошнота стала еще сильнее, она
запыхалась и как только показалась крышка, расшевелила ее рукой и оставила в
яме, бросив сверху горсть земли, как бросают на гроб. Посидела еще минут
пять, отдышалась - нет, она не устала, столько в жизни ей пришлось
перетаскать, перепахать, перенести, просто тошнило ее каждый день и каждую
ночь, и уже не один месяц, она хотела бы этому радоваться, да не получалось.
Оставалась еще банка под конурой Тарзана, она их выроет все. Зинаида