"Иван Щеголихин. Должностные лица (Роман) " - читать интересную книгу автора

свой выход на свет, разило от них на версту. Без лишних слов, ни здравствуй,
ни прощай, прошли они в дальний угол шибаевского кабинета и начали двигать
там святая святых - бар с бутылками внутри и с цветным телевизором снаружи,
причем верзила, пятясь, саданул задом по столу Шибаева так, что загремели
его телефоны, а чернильный прибор "Кобзарь" с календарем и приемником на
батарейках свалился на пол, на этот самый злосчастный линолеум, но
сокрушители и ухом не повели. Спокойно, неторопливо, они начали отдирать
линолеум железякой, какой взламывают обычно квартиру грабители -
гвоздодером, фомкой. Шибаев смотрел на них молча, останавливать их всякими
словами вроде "какое вы имеете право" он не пытался, но было бы ружье под
рукой - пристрелил бы, как кабанов, в упор, и легко бы доказал, что
защищался и не превысил пределов необходимой обороны, в чем ему помог бы
Гриша Голубь. Они отодрали одну полосу ближе к окну, затем настал черед
полосы, на которой стоял стол Шибаева, маленький взялся за край и сказал
невыразимо гнусным голосом: "Па-адвинься, дядя". Шибаев в тон ему ответил:
"Чичас", набрал телефон РОВД, повезло, попал сразу на Игнатия Цоя, и
приказал ему: срочно наряд. С наручниками. Без шуток. Разбойное нападение.
Большой что-то попытался сказать в оправдание, вроде нас послали, а
маленький злобно выдавил: "Ты, дядя, большой шутник, смотри, так можно и с
жизнью расстаться", - и поиграл, переложил фомича с руки на руку. А когда с
воем сирены подкатил милицейский газон, Шибаев выложил из карманов все, что
было - носовой платок, ключи и расческу, кошелек с деньгами, спустил свой
галстук до пупа, перевернул бумаги на столе, мало того - сейф раскрыл с
документами и сам встал руки вверх под портретом Л. И. Брежнева. "Э,
начальник, э, - пытался его остудить верзила, - у нас же приказ
Цыбульского", а маленький злыдень зашепелявил: "Да ты щё, сука, да ты щё?"
Вошли трое в новой форме цвета маренго и в самом деле с наручниками,
маленький схватил напарника за рукав и заголосил по-свинячьи: "С-саня, нам
тут статья карячится! Саня, я же условно досрочный!" - после чего упал на
колени перед столом Шибаева и начал икать, да с такой силой, что голова его
дергалась, как от удара, вот-вот отвалится и скатится на линолеум. Прямо из
кабинета Игнатий Цой, старший лейтенант милиции, зам начальника РОВД, отвез
их в нарсуд Октябрьского района, им тут же влепили обоим по пятнадцать
суток - к величайшему их счастью, ведь ничего не стоило правосудию вломить
им и по пятнадцать лет, поскольку была полная картина разбойного нападения
на должностное лицо при исполнении служебных обязанностей. Была еще одна
мелочь - в приемной сидела в тот день молоденькая секретарша Соня Костаниди,
Шибаев принял ее неделю назад по просьбе Гмырина, она родственница его
лучшего экспедитора. Шибаев провел с ней собеседование, заверил, что место
спокойное, заходят к нему люди солидные, из горкома, из исполкома, из
шахтоуправления, надо быть вежливой, внимательной, встречать с улыбкой, а
тут на тебе - недели не прошло, как вломились головорезы и чуть не унесли
пол из кабинета вместе с директором.
После того, как полпредов Цыбульского увели в наручниках, Шибаев позвал
Соню к себе, сказал, что такое бывает у них не каждый день, пусть она не
впадает в панику, а за стресс вот ей компенсация из директорского фонда - и
подал ей розовую десятку, купить на все валерьянки. Соня приняла деньги с
очаровательной улыбкой и сказала шефу, что не станет возражать, если такие
проказы будут случаться каждый день. Она, конечно же, была напугана, но не
настолько, чтобы не понять, что деньги ей дают дармовые, и надо бы