"Иван Щеголихин. Лишними не будут " - читать интересную книгу автора

Стояли машины вразброс, с краю два "Москвича", через промежуток чья-то
"Победа", а еще метров через пятнадцать стояла институтская "Волга". Слабо
светили фонари, а струи дождя густо этот свет штриховали, рассеивали. Против
театра возвышалась громада гостиницы "Алма-Ата", и все ее восемь этажей
светились прерывистыми полосами - в одних номерах еще горел свет, а в других
уже спали. Приятно в такую погоду сидеть дома, поэтому на улице не было ни
души, и только в подъезде гостиницы мелькали какие-то фигуры и светились
красные стоп-сигналы подходящих туда такси.
Бисен Амантаевич вернулся в зал, еще посидел, послушал оперу, а перед
последним действием извинился перед стариками и сказал, что вынужден их
покинуть, - надо посмотреть за машиной. Запираться-то она запирается, но без
всяких секретов, противоугонного устройства нет, поскольку институтский
шофер без присмотра машину не оставляет. Старики согласились, "да, да,
конечно, надо смотреть", и еще похвалили зятя, напомнив, что "береженое
бережет всевышний".
Бисен Амантаевич взял в гардеробной плащ, оделся, поднял воротник и
легкой рысцой побежал к своей машине. Потрогал, слегка подергал все четыре
ручки - заперто, посмотрел по сторонам - стоят пустые "Москвичи", стоит
пустая "Победа", будто спят машины, а дождь их поливает и поливает, жалко на
них смотреть. Бисен Амантаевич побежал обратно.
К концу спектакля в фойе стали проходить с улицы поодиночке мужчины и
парни. Входили, отряхивались, мокрые и слегка смущенные. С зонтиками, с
дамскими ботами и плащами. Пришли встречать. Кто жену, а кто дочь или
родственницу.
Бисен Амантаевич снова вышел на улицу минут через десять - машины
стояли на месте, ничто в мире не изменилось. На боковых ступеньках возле
цементной тумбы с цветами он увидел знакомого мужчину в темной болонье и в
таком же берете. Мужчина сутулился, прятал лицо от дождя и тоже, наверное,
ждал жену. В руках у него был портфель. Бисен Амантаевич кивнул ему на ходу,
здороваясь, но тот не заметил, то ли от дождя, то ли погруженный в раздумья.
"С женой, наверное, поссорился, стоит расстроенный", - подумал Бисен
Амантаевич, не обижаясь на его рассеянность. Впрочем, знакомство у них
шапочное, раз-другой виделись на совещании у министра.
Перед самым концом спектакля Амантаев решил, что надо бы занять очередь
в гардероб, а то набежит толпа и старикам придется ждать у стенки,
переминаясь с ноги на ногу. Но прежде он еще раз выглянул - машин стало
больше, приехали встречать. Подошел газик, военный, по всей вероятности, и
остановился возле институтской "Волги". Амантаев вернулся и спустился вниз,
в гардероб, нащупывая в кармане пластмассовые бирки с вешалки. Получил все
три пальто, шляпку жены, платок и пушистую шапку тестя, отороченную рыжей
лисой. Старики знали, что в Алма-Ате капризная погода, и оделись почти
по-зимнему. Сложил одежду в уголке на перегородку и минут через пять услышал
аплодисменты. Быстро набежали зрители, сначала те, кто помоложе,
порасторопнее, быстро выстроились хвосты. Бисен Амантаевич помахал старикам,
помог им одеться. Вышли они из театра в числе первых.
"Волги" на стоянке не было. Стоял газик, а слева от него - пустое
место.
Забыв про родственников, Бисен Амантаевич побежал туда, на то самое
пустое место, добежал, остановился, глядя под ноги, будто ища остатки своей
машины, следы, будто она растворилась под дождем, как сахар. Нет "Волги",