"Иван Щеголихин. Лишними не будут " - читать интересную книгу автора

отрешенное лицо, погрузиться в себя, ссутулиться. Кому захочется отвлекать
его своим приветствием, задерживать на такой фигуре пристальный, бесполезный
взгляд?
Он сошел на углу Пастера и Дзержинского и пошел вверх по улице в
сторону центральной бани. Вот чего ему не хватало для последнего раза, для
концовки - замкнуть круг. От бани до бани.
Он постоял в тени аллеи, наблюдая за стоянкой машин. "Волга", два
"Москвича", мотоцикл с коляской. Владельцы их моются, парятся, стоят под
душем. Кто из них выйдет первым и когда выйдет, Решетов не знает, и потому
машины на стоянке его не интересуют.
Он отошел на квартал, следя издали за стоянкой. Терпеливо дождался,
когда подошла еще одна "Волга" с багажником наверху, и не спеша направился
туда, не сводя глаз с этой "Волги". Вот зажглись фонари стоп-сигнала, затем
погасли. "Волга" сдала назад, уперлась шинами в невысокий бордюр. Вышли
двое, на одну сторону - грузный мужчина в летней шляпе, на другую - полная
пожилая женщина с кошелкой. Мужчина запер дверцу, подергал ручку. Женщина
подергала ручку со своей стороны. Не спеша зашагала ко входу в баню.
Судя по тому, что водитель не делал лишних движений после остановки,
противоугонного устройства в машине не было.
Вот они поднялись по ступенькам, не спеша, размеренным шагом, о чем-то
мирно переговариваясь. Ни разу не оглянулись, спокойны. Решетов поднялся за
ними. Очереди в кассу не было, над оконцем висел плакат: "В человеке должно
быть все прекрасно - и душа, и тело, и одежда. А. Чехов".
Решетов прошел мимо кассы к автомату с газированной водой, нашарил в
кармане монету, опустил. Долго, по глотку, пил воду, следя за тем, как эта
пара прошла в номера. Там они пробудут не меньше часа. Пожилые,
медлительные, спешить им некуда, домой ехать легко. В автобусе не толкаться,
своя машина.
Выждав еще минуты две-три, он вышел на улицу. Стало совсем темно,
стоянка слабо освещалась длинной лампой дневного света на изогнутом
металлическом столбе. Решетов неторопливо прошел туда, доставая на . ходу
кожаный мешок с ключами. Тяжелый и теплый комок, как живая птица в руке.
Вынул связку с тонким металлическим штырьком, зажал его между двумя
пальцами. Он шел, не озираясь, не оглядываясь, но видел все и слышал - и
отдаленные одинокие голоса, и слитный гул машин на ближней и дальней улицах.
Он подошел спокойно, будто к своей машине, чуть пригнулся и мягко вставил в
замок приготовленный стальной штырек. По едва слышному звяку запорных
личинок он определял примерную форму ключа...
Вставил штырек - и тут же мерзкое ощущение охватило его, оно возникало
всякий раз, как только он начинал отпирать чужую машину. Будто вот-вот
сейчас, в это самое мгновенье, кто-то схватит его сзади за штаны могучей
лапой и оторвет от земли.
В детстве, когда они еще жили на Грушовой, в большом собственном доме,
он полез в чей-то сад за малиной. Он собирал ее не в рот, как другие пацаны,
а в стеклянную банку, и не заметил, как сзади подошел хозяин, схватил его за
штаны, крепкие вельветовые штаны до колен, и ноги маленького Решетова
заболтались в воздухе. Штаны врезались в промежность, прищемили мошонку, и
он заверещал так пронзительно, что могучая лапа тут же и разжалась. Решетов
шмякнулся оземь, но сразу вскочил, как кошка, и бросился наутек...
Он нащупал нужный ключ, плавно скользнул им в скважину, повернул,