"Иван Щеголихин. Снега метельные " - читать интересную книгу автора

раньше обычных сроков, когда колос войдет в стадию восковой спелости. Ткач
от раздельной сразу же отказался, почти демонстративно, но после того, как
райком вынес ему порицание, пошел на уступку и пустил, скорее для видимости,
три самоходных жатки. Трудный он человек, Ткач, упрямый, своенравный, всегда
своего добьется.
Первой в районе пошла жатка Хлынова. В то утро Николаев вместе с
секретарем районной газеты, шустрым девятнадцатилетним комсомольцем по
фамилии Удалой, отправился к Хлынову на загонку. Они вместе начали первые
прокосы. Николаев любил технику, старался познать ее, разобраться в меру
своих сил и сейчас с интересом следил за действиями толкового механизатора.
Не обращая внимания ни на секретаря райкома, ни на газетчика, Хлынов бегал
вокруг жатки, подавал команды трактористу, мерил вершками расстояние от
валков до колеса, что-то соображал, прикидывал. Вслед за ним поспешал Удалой
с болтающимся на груди фотоаппаратом. На другой день по району был разослан
специальный бюллетень под заголовком "Не сиди бездельно - убирай раздельно".
В бюллетене можно было найти ответ на все вопросы по раздельной уборке:
и как делать первые прокосы, и каких размеров должна быть загонка, и как
избежать наматывания сорной травы на ведущий валик большого полотна, и что
надо сделать со скатной доской, чтобы валки не проваливались в стерню и
подборщикам было удобней. Дня через три замызганные, захватанные, в пятнах
солярки, листки бюллетеней уже пошли в мусор - люди научились,
приспособились, приноровились с учетом своих условий. Уже то там, то здесь
можно было услышать, что Хлынова обогнали, скашивают по сорок пять гектаров.
Но не так-то просто обогнать этого самолюбивого человека. В очередном номере
газеты появились портрет Хлынова и сообщение, что Сергей убрал семьдесят
гектаров.
"Хороший парень, настоящий целинник, такого смело можно ставить в
пример". Николаев оглянулся на своих нежданных пассажиров и спросил, куда их
доставить.
- Туда, где людей побольше, - ответила жена Грачева.
Прошел еще один встречный поток машин, подняв длинную тучу пыли. Туча
боком, кренясь над полем, оторвалась от дороги, и в просвете Николаев увидел
идущий навстречу газик самого Ткача. Важный, осанистый, в белом кителе и при
всех наградах Митрофан Семенович восседал рядом с шофером. На время
уборочной он, как правило, привинчивал на костюм все свои ордена и медали и
при случае говорил, то ли желая оправдаться, то ли - поставить себя в
пример:
- Люблю на психологию действовать. Если придется похвалить кого-нибудь,
так сразу видно, кто такой хвалит. А если и поругать надо, так тоже дай
боже! - И он ребром тяжелой ладони проводил по орденам и звякающим
медалям. - Да и корреспондентам хлопот меньше, а то они с ног сбиваются,
пока кого познатней найдут...
Человек степенный, несуетливый, Ткач придерживался издавна усвоенных
понятий: начальство должно быть солидным всюду - хоть на коне, хоть в
газике, на трибуне и за столом, все равно - домашним или служебным. Везде он
держался по-генеральски и свои слова, казалось, произносил поштучно, с
учетом, не больше двух-трех в минуту. Манеру Николаева одеваться "як той
студент" и ездить без шофера осуждал. Прослышав однажды, что секретарь
райкома по утрам делает во дворе зарядку, а зимой ходит на лыжах по
воскресеньям, Ткач искренне огорчился и при встрече начал тихонько один на