"Иван Щеголихин. Трое в машине " - читать интересную книгу авторалежало по обе стороны, угрюмо торчали фермы высоковольтной передачи, и
медленно шел по полю одинокий трактор вдали. - Сейчас в рощу свернем, - продолжал Жареный ласково, - посидим на травке, потолкуем. - А как же самолет? - спросил Демин. Во рту опять пересохло, слаб все-таки человек, привычка нужна собой управлять. В роще они его прикончат. У кого, у кого, а у Жареного рука не дрогнет. А она отвернется на минутку. - А чего самолет? - беспечно ответил Жареный. - Не последний же. Один улетит, другой прилетит. И никакой трагедии. Демин смотрел на дорогу, но видел, как Жареный подмигнул ей. - Правильно, в общем-то, - сказал Демин. - Что правильно? - проявил интерес Жареный. - Насчет рощи. Семь бед - один ответ. Жареный опять покосился назад, мол, заметь, соображает, и опять запел "все пройдет, как с белых яблонь дым", но не от души, а так, заканючил, как баба над шитьем, делая вид, что он не понимает того, что Демин-то понял все. Она молчала. О чем она думала? Приняла рощу? Колебалась? Боялась? Строила свой план? Или гадала, как поведет себя Демин дальше? Ведь сама же признала: "Отчаянный гад, не слабак". Жареного просветила. Согласится ли он свернуть, "в роще посидеть на травке?.." Если бы ее не было, он бы говорил с Жареным по-другому. И действовал бы иначе. Но она была. И ему одного хотелось - держаться достойно. В любой ситуации. Никакая подлая сила не сломит его, - так думал о себе Демин. Он не мог противостоять Жареному ни монтировкой, которая лежала под ногами, ни силой рук, которые лежали на баранке и должны были вести машину. Он хотел Достоинством, мужеством. Тем, во что не верил Жареный, но во что верил и на что надеялся Демин. Достоинство, мужество ради нее - женщины. Во имя ее же спасения. Вера против безверия в конце концов. Не знал Демин, как определить свое поведение, каким словом назвать свое упрямое желание. Может быть, любовь к жизни? А жизнь это и есть любовь. В высшем смысле. Она-то и помогает Демину быть мужчиной. Он терпит, он не сдается еще и ради самоутверждения. Каждый хочет уважать себя, и он тоже. Чтобы жить. А случай, такой вот случай, может раздавить любое уважение к себе. И ко всему роду человеческому. - Думайте, Долгополов, думайте, - с напором сказал Демин. - Спешить надо. Ни один порядочный человек не даст вам улететь. - Смотри, Татка, с порядочным едем! -осклабился Жареный. В нем тоже заиграла злость, а Демину хотелось ее разжечь пожарче, чтобы до рощи у того не хватило терпения. Для этого он и назвал Жареного по фамилии, мол, учти, знаю, терять тебе нечего. - А улетите, так все равно сядете, - продолжал Демин. - И к трапу вам подадут раковую шейку. И опять вам небо в клеточку, Георгий Долгополов. А еще вернее, девять грамм. - Смотри, Татка, волокет! - Жареный снова потрепал Демина по плечу. - Грамотный, с-сука! -и резко ткнул Демина в челюсть твердым, как полено, кулаком. У Демина клацнули зубы, машина вильнула, будто удар пришелся по ней, гравий обочины застучал по днищу. - Не тронь его! - глухо сказала она. - Пусть ведет. Демин выровнял руль. |
|
|