"Иван Щеголихин. Трое в машине " - читать интересную книгу автораМарат из ателье, и все.
Его повадка, приглушенные слова, жесты, его дружки с одинаковым, будто отработанным, взглядом и даже его заступничество, - все теперь слилось для Тани в одно, в нечто черное, ночное, страшное. "Когда это случилось?" - спросила Таня у бабушки. "Да вчера днем, в три часа, людей кругом полно. А ты до двенадцати ночи бродишь, как мне спокойно жить?" Она поднялась, умылась, причесалась. Пообещала бабушке никуда сегодня не ходить. "А если будут звонить, скажи, нет дома". Она удивилась, если бы в портфеле оказались книги или какие-нибудь вещи. Но там были деньги и облигации. Для этого он с ней и знакомился. Привлечь в шайку. Когда он передавал портфель, лицо было, как гипсовое, неподвижное, глаза стеклянные. "Дружок в больницу попал, бегу, скорая увезла, а туда с вещами не пропускают. Возьми до вечера, я позвоню". Он исчез, а она спокойно пошла домой. Экая важность - портфель до вечера. Спала спокойно, проснулась спокойно - и вот... Куда нести? В сберкассу? Но туда все равно вызовут милицию, соберутся люди. Нет, лучше сразу в отделение, в то, где она три года назад получала паспорт. Она знала, ей отомстят, но теперь она презирала их всех, была оскорблена - кого он из нее хотел сделать! - угнетена и ошеломлена настолько, что уже ничего не боялась. Убийца, кровь на нем. А на ней?.. "Убийцу не знала, не знаю и не хочу знать!" - так решила она. Только в этом она видела хоть какую-то возможность стать непричастной. "Не знала убийцу, не знаю!.. Никто не передавал!.." Будто впала в длительную истерику. Ее упрямство будто придавало энергии Демину. Он встретился с Адаевым, пригласил его посидеть в кафе. - А не могли бы вы поразмышлять в газете? - спрашивал он Адаева. - Именно поразмышлять. О судьбе современной девушки, которая случайно оказалась в такой ситуации. Не утверждать ничего, а просто поговорить на тему. Привлечь внимание общественности. Адаев тянул пиво, щурился. - Не могу, старик, до суда - ни слова. Пресса не имеет права оказывать давление. А насчет общественности - и так хватает внимания, сверх меры. Дело не пустяк. - Понимаете, ей совесть не позволяет выдавать друга, - пытался подсказать Демин. - "Совесть", "друга" - это абстракция. А истина всегда конкретна. Друг убил человека, а у нее, видите ли, честь и совесть. - Посмотрев на унылое лицо Демина, Адаев смягчился:-Я понимаю, она тебе нравится, в нее и влюбиться можно. По молодости, прости меня, по глупости. А у тебя должность. Значит, ты действуй, как должно, а не с бухты-барахты. Ляжешь за нее костьми, а потом? Есть много способов промахнуться, а попасть в цель - только один. Сначала она и ему понравилась, очерк-то он не из пальца высосал. Но хорошо, что редакцию предупредили вовремя, иначе ему бы пришлось туго. Казалось бы, ничего общего по роду занятий у журналиста Адаева со следователем Шуптой, но для Демина они были одинаковы. Слишком легко оба чертили свою прямую линию. Один сказал - не пойдет в дело, другой - не |
|
|