"Иван Щеголихин. Трое в машине " - читать интересную книгу автора - А что мне потом делать? Как прикажете себя чувствовать?
- Вы хороший, честный, вы должны жить. - Нет, Таня, такая просьба невыполнима. Это не выход. - Отдайте, прошу вас! - с жаром заговорила она. - Вы же все понимаете, вы умный, отдайте! Демин покачал головой. - Нет, Таня, нет. Твердо. - Вы такой справедливый, вы же понимаете, что только так, ну отдайте, ну что вам стоит... Таким умоляющим голосом просила и так на него смотрела, что Демину стало муторно. Ну почему, почему она считает, что он только на такую помощь способен? Навстречу пронеслась М-24, новая "Волга" в цветных лентах, как в вожжах, от капота до багажника, с распятой розовой куклой на радиаторе, белая фата за стеклом; за первой вторая "Волга" с лентами - свадьба. У кого-то веселье, счастье, а рядом с Деминым сидит молодая женщина и умоляет дать ей возможность покончить с собой. И поставил ее в такое безвыходное положение он, Демин. Своими стараниями, своими благими намерениями. Своей смелостью, своим мужеством, своей верой - всем. - Нет, Таня, нет! - резко повторил Демин. - Я привезу вас в аэропорт, и вы полетите, куда решили. Другого выхода он не видел. - Вы нарочно, нарочно! - с болью сказала она. - Вы специально, это прием ваш! - Но я не знаю, как вам еще помочь! - Демин понемногу терял самообладание. - Не вижу другого выхода. Вы возьмете чемодан. И никто об этом не узнает. Даю вам слово. Вы верите мне? столбняке. Послышались удары сзади, Жареный давал о себе знать. - Сейчас мы заедем на пост ГАИ, я сдам этого. И поедем в аэропорт, хорошо? Она не слышала. Жареный что-то кричал, глухо и неразборчиво, едва слышно. Надо полагать, о гуманности. - Решайте, Таня! - громче сказал Демин. - Я уже все сказала... Сами решайте. Демину хотелось от досады выругаться, хотелось схватить ее за плечи и затрясти изо всей силы, чтобы она пришла в себя, очнулась, хоть что-нибудь да придумала. Включил передачу, нажал газ, поехали. Молчали. Пусть будет что будет, хоть что! - а он ее не станет задерживать. И совесть его чиста. Он не признается. Ни Шупте, ни Дулатову. Посчитать бы, сколько нарушений закона он допустил сегодня. Из-за нее. Ради нее. Но он не станет считать. Он сын учителя и сам учитель. Природный дар, как сказал Дулатов, - преподавать. Он преподаст сегодня еще один урок. Преступного великодушия. А Жареный промолчит. И про нее и про чемодан. Он знает, чем это пахнет - вор у вора украл. Его придушат свои же при первом случае. Гудел мотор, свистел ветер, Демин спешил, боясь растерять решимость. О чем она думала, на что надеялась в эти минуты? "Решайте сами" - и все. Никакой воли, самостоятельности, ни слова больше. В его власти - ее судьба, изломанная, исковерканная. Если он сдаст ее сегодня вместе с Жареным, это |
|
|