"Александр Щелоков. Последний солдат империи." - читать интересную книгу автора

Точнее, партийной верхушки. Мы служили не столько обществу, его интересам,
сколько прихотям личности. Той, которая стояла над всеми. И хуже всего,
Андрей, у социализма не оказалось иммунитета против внутренних болезней.
- Звучит серьезно, но непонятно.
Коноплев энергично потер шею, разминая застарелый хондроз, то и дело
дававший о себе знать тупой болью в хребтине.
- Представь такое. Ты порезал палец. В ранку попала грязь. В борьбу с
заразой мгновенно вступают те клетки крови, которые оказались рядом. Им не
нужно приказа. Любая живая клетка нашего организма, встретившая враждебный
белок, немедленно вступает в действие и убивает врага. Для этого не
требуется специальной команды разума. Принцип защиты - "опознал -
уничтожил". А что у нас? Чтобы сбить самолет нарушителя на Камчатке,
требуется разбудить начальника Генштаба в Москве. Доложить ему. Ответить
выстрелами, когда в тебя стреляют, наши не имели прав без приказа Москвы ни
на Даманском, ни в Жаланашколе. Если стреляешь в бандита, выстрели сперва
вверх. Если разоблачили предателя - согласуй, как быть, с Центром. Там все
знают, там решат за тебя. Неумение спорить, доказывать свое, стоять на своих
убеждениях стало нашей второй натурой. Въелось в кровь.
- Вполне объяснимо. Здоровое общество не могло позволить себе своеволия
карательных органов. Если бы каждый из нас сам судил и сам приводил приговор
в исполнение, наступил бы беспредел.
- А он наступил и без этого. Потому что самодержавная форма социализма
не оставляла обществу возможности контролировать и влиять на партийных
вождей. Будь они дураки, пьяницы или просто маразматики. Посмотри, сколько
сил тратит член Политбюро Егор Лигачев, убеждая нас в том, что в Политбюро
нет разногласий и споров. Там у них все единодушно. Теперь вдумайся и
поймешь - это ужас, если в высшем органе власти обсуждают одно мнение и не
спорят с ним. Все поддерживают мнение генерального. Это ведь мертвая
демократия. К чему это привело сегодня, ты видишь. Народ дал правителям
мандат на улучшение жизни. На совершенствование социализма. Народ поверил
Меченному, что тот обещает более могучее, более развитое государство,
следовательно, иной, более высокий уровень жизни и безопасности. А что
получилось в жизни? Горбачев рушит государственность. Бакатин разваливает
безопасность. Не реформирует, не улучшает ее, а крушит, как Мамай...
- И все же, Федор Степанович, может мне стоит обратиться в ЦК? Есть же
там люди?
- Есть, но не стоит. Это ничего не даст, кроме неприятностей. Ты
знаешь, до кого я однажды дошел в поисках законности? До самого Серого
кардинала.
- До Суслова?
- Точно. И уже тогда понял - с системой покончено. Ее может спасти
только чудо. Представь, вошел в кабинет. За столом сидит мумия. Этакий кощей
с лицом худым, восковым, с глазами мутными, оловянными. А под носом, не
поверишь, капля. Он должно быть к ней так привык, что не вытрет, не
подшмыгнет. Разговор шел долго, и от каждого его слова я приходил в ужас.
Ему говоришь транзистор, а он советует: вы его молотком, молотком... Внизу,
пока я тащился вверх по ступенькам иерархии, на каждой стояли умные,
толковые, но безликие, ничего не решающие люди. А решал все тот, кто над
ними - избач...
- Не понял.