"Александр Щелоков. Черный трибунал " - читать интересную книгу автора

причинили боли, не замутили сознания. Зато они задели самое чувствительное
место - обнаженный нерв самолюбия.
Все мог позволить Андрей сопернику. Готов был даже смириться с
проигрышем по очкам - чего не случается в спорте! Но позволить сделать себя
посмешищем он не мог.
"Бурак! Бурак!" - взвыли болельщики после пропущенных ударов. И тут же,
перекрывая многоголосье зала, чей-то звонкий противный голос проорал:
"Дурак! Дурак!"
Лубенченко, остро переживавший неудачи, яростно стукнул себя кулаком по
открытой ладони. Именно в этот момент Андрей, рассвирепев, резко выбросил
правую, словно стремился таранным ударом пробить защиту противника. Тот
встретил удар уходом и глухим блоком. И тут же левая мелькнула в воздухе,
почти невидимая, и достала челюсть соперника. Такие удары любителям бокса
приходится видеть не часто: соперник буквально взлетел в воздух,
подброшенный мощью чужого кулака, подошвы его сверкнули перед глазами
зрителей и тело рухнуло на ринг всей своей тяжестью...
В раздевалке Лубенченко дал выход охватившей его радости. Он звонко
хлопнул подопечного по голой спине и признался:
- Ну даешь, Андрей! Заставил меня поволноваться. А ради чего? Все то же
самое мог сделать в первом раунде. В тебе же сила как в тракторе. Чего
возиться? Поводил его по рингу, пригляделся и вложил все в один удар. Так
нет, сидит в тебе эта интеллигентская доброта...
- Почему интеллигентская? - удивился Андрей. - По-моему, нормальная.
Трудно мне просто человеку врезать. Я же знаю свою силу...
- На кой дьявол тогда полез в бокс? Здесь нужны бойцы. Жесткие, злые.
Если хочешь выигрывать, соперника не жалей.
- Я ж не сам приволокся. Вы меня нашли и пригласили... - Андрей взял
полотенце и ушел в душ. Зашумели струи воды.
Лубенченко подошел к массажисту:
- Вот ведь как бывает. По силе - медведь, по характеру - телок! Ударить
соперника ему жаль! Тоже мне - боец!
- Бы-ва-ет, - философски протянул массажист. - У меня батя такой. Чтобы
его достать, надо поработать как следует. Но уж если заведется, пеняй на
себя... Когда Бураков в накинутой на плечи махровой простыне вышел из душа и
стал неторопливо одеваться, Лубенченко вынул из кармана сложенный в
несколько раз листок бумаги:
- Держи, победитель. Заслужил. Телеграмма...
Бураков вытер краем простыни распаренное лицо, разорвал бандерольку,
скреплявшую края бланка, развернул его. Пробежал глазами и замер,
ошеломленный:

"УБИТ ОТЕЦ. ПОХОРОНЫ ВО ВТОРНИК. ВЫЕЗЖАЙ. МАМА".

23 апреля. Вторник. г. Придонск

С ночи на город обрушился дождь. Он изливался на землю сильными и
равномерными струями, словно кто-то включил на полную силу душ да так и
оставил его на весь день открытым. Текло с крыш, по улицам мчались пенистые
грязные потоки; прикрываясь зонтами, люди спешили укрыться под крышами.
Полковника Буракова хоронили с казенной армейской скупостью. Бортовая