"Василий Щепетнев. Первое дело Иеро " - читать интересную книгу автора

дикость округи, и отсутствие привычных семинаристу заведений - трактира,
просто тира, где можно на спор пострелять из арбалета, кто первый стрелок,
кто последний, наконец, библиотеки. Дух этот выражался словом "энергия". И
многие, основав одно поселение, тут же шли строить другое именно для того,
чтобы жить прозрачной, чистой жизнью, когда и дышишь полной грудью, и
работаешь от души, когда каждый рядом ясен, понятен и надежен. Тусклые,
себялюбивые, слабые в поселенцы не шли.
Иеро видел, что дух пионеров в Но-Оме есть. Но видел и другое. То, что
не бросалось в глаза, скорее, пряталось. Ожесточение. Люди, казалось,
решили, что борьба самоценна, и целиком отдались ей. Все - с бою. И
внимание. И уважение. И место у костра.
Впрочем, это не больше, чем впечатление. Первое впечатление самое
яркое, но совсем не всегда самое верное. Он все-таки устал, утомлен,
подавлен гибелью спутника, и оттого склонен видеть все в мрачном свете.
Приветливый взгляд кажется настороженным, улыбка - оскалом.
Если же смотреть на поселение взглядом эконома (а экономия в семинарии
считалась дисциплиной из важнейших), то видно было, что развивается оно
планомерно, порядок блюдется, люди не махнули на себя рукою. Это очень
плохо, если - махнули. Если считают, что здесь не дом навсегда, а так,
прибежище, причем прибежище разовое. Если оставляют вокруг бараков всякую
дрянь, если грязь становится неотъемлемой принадлежностью быта. История
города Маблон, утонувшего в собственных отбросах, не более, чем аллегория,
но аллегория проверенная жизнью. Ничем так не порадуешь Нечистого, как,
мерзостью запустения. Но о запустении речи не было. Ухоженные дорожки,
кругом чистота - насколько вообще чистота бывает в поселениях подобных
данному. Заповеди поселенцы выполняют не за страх, а по велению души.
И еще - казалось, будто заложило уши. Нет, он слышал все - и скрип
гравия под ногами, и далекие голоса, и голоса близкие, но все равно Иеро
сделал специальное упражнения, прочищая евстахиевы трубы.
Спутники, Оррис и Шалси, окруженные родными, расстались с Иеро у
желтого барака.
Три жилых барака стояли в ряд. Поселение строили по образцу "длинных
домов" предков-рокезов. В белом жили одинокие мужчины, в голубом - одинокие
женщины. Желтый же, стоявший в центре, предназначался для семейных, и потому
строился с запасом.
- Но, видно, придется вскоре ставить еще один, - сказал сопровождавший
Иеро старшина.
То, что с ним шел глава поселения, не сколько льстило Иеро, сколько
смущало. Да, конечно, семинарист - это будущий священник, относиться к нему
следовало с уважением, но уважения должно быть в меру.
- Совет Но-Ома желал бы переговорить с вами, - миновав жилые бараки,
они подошли к строениям иным. Церковь, маленькая, но ладная, стояла по одну
сторону площади, Дом Совета - по другую, здание служб - по третью.
- Разумеется, - согласился Иеро.
- Конечно, вам прежде нужно отдохнуть с дороги, но смерть пера Кельвина
заставляет поступиться обычаями.
- Разумеется, - опять согласился Иеро. Если Совет поселения ждет
семинариста, как может семинарист ответить отказом?
До Совета был куда проще и меньше, нежели в Аббатстве, но в любом
поселении республики Метц каждый, пришедший в здание, находил здесь Закон и