"Василий Щепетнев. Хроники, 1928 г.(Фрагмент: 'Хроники Черной Земли') " - читать интересную книгу автора

Нищих он не любил, особенно увечных, накожные язвы, бельма в закатанных
глазах, трясущиеся головы расслабленных пугали и, бросив монетку, он
опрометью кидался к бабушке, не слушая благодарности или что там говорили
ему вослед. Да и денежек жаль было, лучше бы купить на них петушка на
палочке или иной сладости, которые дома не водились - и средств не хватало,
и мама считала сладкое вредным.
Никифоров кашлянул негромко, стоявшие у гроба обернулись, но лишь один
отделился от остальных ему навстречу, однорукий, рукав выцветшей гимнастерки
заткнут за солдатский ремень. Вот отчего вспомнились нищие - углядел краем
глаза однорукость, а память возьми и подкинь весточку из прошлого.
- Откуда, парень? - говорил однорукий негромко, но веско, зная, что его
слушать - будут.
- Мне товарищ Купа нужен. Он здесь?
- Здесь-то здесь, да... Тебе он зачем нужен?
- Я на практику приехал, - и Никифоров в который раз полез за бумажкой,
что выдали ему - большой, отпечатанной на машинке, с лиловыми штампами.
- А, студент. Знаю, - однорукий ловко сложил лист и вернул
Никифорову. - Я тобой займусь. Василь, - ладонь ладная, крепкая. - Василь
Червонь. Тебе к брату моему, двоюродному, но у нас тут, понимаешь,
несчастье, - Василь показал на людей. - Аля, дочка Купы...
- Умерла? - догадался Никифоров.
- Убили, - и он повел Никифорова к стоявшим у гроба. - Это студент,
практикант, - пояснил он, не обращаясь ни к кому в отдельности. Кто-то
глянул искоса, кивнул, но Никифоров неотрывно смотрел на дочку Купы.
Поначалу и не хотел, просто бросил взгляд, чего хорошего, мертвая ведь, но -
будто ударило. Словно встречал ее прежде, знал, и знал накоротко. Конечно,
это лишь наваждение, морок, с Никифоровым такое случалось - новое место
порой выглядело до боли знакомым, виденным, он мучился, пытаясь вспомнить -
когда. Мучительное чувство охватило его и сейчас. Во сне? Или просто похожа
на кого-то? Бледное, слегка удлиненное лицо и странно яркие губы, длинные,
пушистые ресницы, расчесанные волосы, остальное укрывало платье, белое,
кружевное, странное для села.
- Идем, - подтолкнул его Василь.
Он опомнился, огляделся, не заметил ли кто. А чего замечать? Смотрит, и
смотрит себе. Да и не до него, Никифоров теперь слышал, как плачут тихонько
бабы, невнятно переговариваются мужики.
- Идем, - согласился он. - Куда?
- А рядом, совсем рядом. Поговорим, тебе передохнуть нужно. Ты,
случаем, не Кузьмы сын будешь? Кузьмы Степановича?
- Верно, - Никифоров охотно шел бы и далее, но Василь просто завел его
в закуток той же церкви, впрочем, теплый и светлый.
- Так я с ним вместе на Кавказе воевал, надо же! Он эскадроном
командовал, ударным, сорок сабель. Не рассказывал про меня? Я отчаянным
рубакой был, пока вот... - Василь показал на пустой рукав.
- Вроде нет, - но Никифоров знал точно. Отец о гражданской вообще не
говорил. Про германскую, на которой "георгия" получил, порой вспоминал, а
гражданскую - нет. Бил белую сволочь, и никаких подробностей. Даже обидно
было поначалу, у всех отцы герои, как послушать, а его будто на печи сидел.
Откуда же награды - шашка именная, наган, самого Фрунзе подарок, орден
Красного Знамени? Потом понял - не кончилась для отца та война.