"Джорджо Щербаненко. Венера без лицензии ("Дука Ламберти" #1) " - читать интересную книгу автора

Давид стойко сохранял равновесие, разве что был немного напряжен и не
произнес ни одного слова. Зато Дука говорил за всех: раз уж ты решил
посвятить себя делу социального возрождения, так иди по этой стезе до конца.
Не правда ли, доктор Дука Ламберти (встряхивание головой), кому как не вам,
доктор Дука Ламберти (снова встряхивание), стать зачинателем социального
возрождения (ах, какой тонкий юмор!), освободить человечество, воплощенное в
данный момент в лице Давида Аузери, от язвы алкоголизма... Или же освободить
от страха смерти человечество, принявшее облик синьоры Софии Мальдригати, у
которой глаза мутнели от страха, едва к ней приближался главный врач -
любитель похабных анекдотов... Вам предстоит избавить человечество от зла,
вы по профессии избавитель, поэтому в течение часа без умолку болтаете с
девушками и с Давидом, поэтому возитесь с этим чертовым
стереопроигрывателем... Однако проигрыватель оказался безнадежно сломан, и
тогда одна из двух простушек включила радио и настроила его на "Рим-2". А он
все говорил и говорил, точно конферансье под аккомпанемент танцевальной
музыки.
Разливая напитки, он сообщил, что друга его зовут Давид и что он немой.
Девушки проявили благоразумие и не напились, но это не помешало им
рассказать кучу всяких басен о себе, а он и Давид им доверчиво поддакивали.
Общими усилиями вечеринке удалось придать не слишком вульгарный характер.
Правда, на короткое время Дука уединился с Мариолиной (он все еще был
уверен, что именно ее зовут Мариолина) и дал ей несколько ценных указаний,
после чего Мариолина ухитрилась извлечь Давида из кресла и по витой лестнице
отправилась с ним наверх, в спальню. Несмотря на высокие каблуки и высокую
прическу, она едва доставала ему до плеча.
Теперь, когда компания разделилась на пары, он разлегся на диване, а
вторая простушка, размягченная от музыки и двух бокалов вина, уселась на пол
у его ног и стала томно мурлыкать песенку - ну точь-в-точь красотка
Франсуаза Харди с ее длинными, обрамляющими лицо волосами. Вскоре, однако,
она прервала исполнение и произнесла гораздо более осмысленно и отчетливо,
хотя и не менее томно:
- Останемся здесь или там и для нас найдется местечко? - Она возвела
глаза кверху, очевидно, намекая на брачное ложе.
Он подлил ей в стакан и выпил сам. Как объяснить этой девчонке, что
длительное воздержание вызывает нервно-психический ступор, иначе говоря,
привычку к целомудренному образу жизни? Целомудрие в сущности тот же порок:
стоит тебе привыкнуть к нему, и с этой дорожки уже не свернуть - день ото
дня становишься все целомудренней. Но с другой стороны, когда женщина -
особенно итальянка - задает тебе такой вопрос, отказ, каким бы вежливым он
ни был, просто невозможен. Сознательная и честная потаскушка вроде Франсуазы
Харди, которая любезно согласилась провести с тобой вечер, никогда не поймет
истинной причины и обидится, сочтя тебя импотентом либо извращенцем. Так
вправе ли ты приводить в смятение милую девушку из милой Брианцы?
- Лучше здесь, только выключи радио. - Один из фашистских главарей во
время войны в Испании занимался любовью исключительно под "Болеро" Равеля;
он, Дука, никогда бы до такого не опустился.
Около половины второго Мариолина с большим достоинством сошла со
второго этажа - одна. Дука с Франсуазой Харди снова включили радио и с
большим достоинством изображали добрых друзей. Увидев Мариолину, он быстро
подошел к ней, усадил на нижнюю ступеньку лестницы и завел дружеский,