"Джорджо Щербаненко. Миланцы убивают по субботам ("Дука Ламберти" #4) " - читать интересную книгу автора

черты в данный момент приняли какое-то жалкое, плаксивое выражение.
- Мы, разумеется, сделаем все возможное, - заверил Дука.
История драматичная, но по нынешним временам довольно обыденная:
девочка внезапно сбежала из дома, отец заявил в районный полицейский
участок, и там приложили все силы, чтобы найти беглянку - хотя о каких силах
может идти речь?.. За пять месяцев отец, убежденный (чисто по-итальянски),
что, чем выше чиновник, тем верней дело, добрался до квестуры, до самого
Карруа, но у Карруа своих дел под завязку, не может он отвлекаться на такие
мелочи, поэтому препроводил несчастного отца к нему, Дуке Ламберти.
- Жаль старика, сделай, что сможешь, а?
Вот он и пытается. Уже достал из ящика ручку и чистый блокнот.
- Сколько лет вашей девочке? - Дука невольно пытался подражать
задушевной интонации, с какой любящий отец повествовал о своем единственном
чаде.
- Двадцать восемь, - ответил старик, и плаксивая гримаса исчезла с его
лица.
Дука Ламберти положил крохотную шариковую ручку на стол, рядом с
блокнотом. Может, он ослышался, может, "восемь"? Да нет, старик выговорил
предельно четко: "двадцать восемь", Дука не мог ослышаться. Он уж было
приготовился искать малолетнюю шалунью, но двадцать восемь лет - это уже не
девочка! Так он и сказал старику, у которого заросли волосами лицо, уши и
даже ладони.
- Но двадцать восемь лет - это уже не девочка.
Чтобы не глядеть в серые глубоко запавшие глаза, Дука стал
рассматривать густой и разноцветный - от черного до белого - волосяной
покров на руках.
- Допустим, ваша дочь решила уйти со своим избранником, и это не
считается побегом. Двадцативосьмилетняя женщина вправе решать сама...
Стасик затряс головой.
- Она не женщина, она девочка и останется ею, даже если доживет до ста
лет.
Дука промолчал: не хотелось противоречить человеку, страдающему так
искренне и глубоко; обожаемая дочь останется для отца девочкой и в сто лет -
это понятно, однако, с точки зрения закона, в том, что дочь обманула
отцовские чувства, нет состава преступления, он только не знал, как это
объяснить старику, пришедшему в его кабинет таким ясным и теплым весенним
утром.
- Я вас вполне понимаю, но на законном основании мы ничего не можем
поделать с женщиной двадцати восьми лет, решившей уйти из отчего дома.
В ответ сидящий напротив человек проговорил с какой-то отчаянной,
горькой решимостью:
- Моей дочери двадцать восемь лет, но у нееум десятилетнего ребенка...
она неполноценная, понимаете? На Рождество она так просила у меня игрушечную
швейную машинку, что я не мог отказать. При этом дома у нас стоит последняя
модель "Борлетти", за которую я еще не полностью расплатился... Но девочка к
ней не притрагивается. Она шьет куклам платья на игрушечной машинке...
Представьте, моя дочь до сих пор играет в куклы, их у нее полна комната.
Дука встал. Теперь история выглядела еще драматичнее, чем вначале, и к
тому же становилась гораздо более запутанной. Неполноценная! Повернувшись к
старику спиной, он спросил: