"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

супруг. Он улыбнулся и сразу почувствовал, что улыбка эта его молодит.
Вопреки его опасениям, Амалия нисколько не расплылась, она казалась стройной
и моложавой. Она узнала его сразу.
- Какой сюрприз, какое счастье! - воскликнула она без всякого смущения,
быстро сбежала по ступенькам и, здороваясь, подставила Казанове щеку, а он
без церемоний дружески ее обнял.
- И я должен верить, - сказал он, - что Мария, Нанетта и Терезина -
родные ваши дочери, Амалия? Судя по времени, это возможно...
- Судя по всему прочему, тоже, - подхватил Оливо, - не сомневайтесь в
этом, шевалье!
- Ты, должно быть, опоздал из-за встречи с шевалье, Оливо? - сказала
Амалия, устремив на гостя затуманенный воспоминаниями взгляд.
- Да, но надеюсь, несмотря на опоздание, у тебя найдется что-нибудь
поесть, Амалия?
- Мы с Марколиной, хотя и проголодались, конечно, не садились без вас
за стол.
- Не потерпите ли вы еще немного, пока я стряхну дорожную пыль со
своего платья и приведу себя в порядок? - спросил Казанова.
- Сейчас я вам покажу вашу комнату, шевалье, - сказал Оливо, - надеюсь,
вы будете довольны, почти так же довольны... - Он подмигнул и, понизив
голос, добавил: - Как гостиницей в Мантуе, хотя кое-чего здесь вам и будет
недоставать.
Он пошел вперед по лестнице на галерею, которая тянулась
четырехугольником вдоль стен прихожей; из дальнего угла ее шла наверх узкая
деревянная винтовая лестница. Поднявшись по ней, Оливо открыл дверь в башню,
остановился на пороге и, пересыпая свою речь извинениями, предложил Казанове
расположиться в этой скромной комнате для гостей. Служанка внесла чемодан и
удалилась вместе с Оливо, и Казанова остался один в небольшой комнате,
снабженной всем необходимым, но довольно голой, с четырьмя узкими и высокими
стрельчатыми окнами; из них во все стороны далеко открывался вид на залитую
солнцем равнину с зелеными виноградниками, пестрыми лугами, золотыми нивами,
белыми дорогами, светлыми домами и темными пятнами садов. Казанова не стал
долго любоваться видом и быстро привел себя в порядок, не столько потому,
что был голоден, сколько потому, что его мучило любопытство: ему хотелось
как можно скорее встретиться лицом к лицу с Марколиной; он даже не
переоделся, так как хотел предстать в полном параде вечером.
Войдя в расположенную в нижнем этаже столовую, обшитую деревянными
панелями, Казанова увидел за уставленным кушаньями столом, кроме супругов и
их трех дочерей, грациозную девушку в простом сером, мягко ниспадающем
платье, посмотревшую на него безо всякого стеснения, как будто он был одним
из домочадцев или, по крайней мере, сто раз бывал здесь в гостях. Что взгляд
ее не зажегся тем огнем, которым его так часто встречали прежде женщины,
когда он впервые являлся им в пленительном блеске юности или в опасной
красоте зрелых лет, конечно, давно уже было не ново для Казановы. Но и в
последнее время достаточно было упомянуть его имя, чтобы вызвать на устах у
женщин слова запоздалого восхищения или хотя бы безмолвный трепет сожаления,
как признание того, сколь приятна была бы встреча с ним несколькими годами
раньше. А теперь, когда Оливо представил своей племяннице господина
Казанову, шевалье де Сенгаль, она улыбнулась совершенно так же, как
улыбнулась бы, если бы ей назвали любое, ничем не примечательное имя, не