"Вальтер Скотт. Зеркало тетушки Маргарет" - читать интересную книгу автора

"Непостоянными", потому что они руководствовались иной раз чувствами, а иной
- принципами. Да и потом, жестоко с твоей стороны было бы запретить бедной
старушке проявлять в своих политических пристрастиях такую же
непоследовательность, какую весь мужской род ежедневно проявляет решительно
во всех отношениях. Ведь тебе не удастся указать мне хотя бы одного сына
Адама, чьи суждения, наклонности и пристрастия шли бы исключительно прямой
дорогой, как диктует здравый смысл, а не сворачивали бы то и дело в сторону.
- Твоя правда, тетушка, - согласился я, - но ты-то сворачиваешь с
прямой тропы подобрей воле, и заставить тебя вернуться на нее можно было бы
лишь силой.
- Сдаюсь и умоляю о пощаде, - улыбнулась тетушка. - Помнишь ли ты такую
шотландскую песенку, хотя, боюсь, произношение у меня неправильное: "Hateel
mohateel nah dowskee mee"
И скажу тебе, племянничек, что сны наяву, которые сплетает мое
воображение, пребывая в том состоянии, какое твой любимый Водсворт называет
"полет души свободный", стоят всей остальной, более деятельной части моего
существования. Вместо того, чтобы заглядывать в будущее и строить воздушные
замки, как любила я в юности, теперь, стоя на краю могилы, я обращаю взор
назад, к событиям и обычаям моих лучших дней, и печальные, но вместе с тем
отрадные воспоминания подступают ко мне так близко и так живо, что мне даже
кажется порой, будто было бы просто святотатством становиться мудрее,
рациональнее и непредвзятое тех, кого я почитала в молодости.
- Кажется, я наконец разумею, что вы имеете в виду, - заметил я, - и
вполне понимаю, отчего вы иной раз предпочитаете сумрак иллюзии ясному свету
разума.
- Когда делать нечего, - подхватила тетушка, - мы можем посидеть и в
темноте, коли она нам по вкусу, но если же предстоит работа, то
волей-неволей приходится послать за свечами.
- И при таком сумеречном и неверном свете, - продолжил я, - воображение
сплетает свои зачарованные и зачаровывающие видения и порой уводит их за
пределы реальности.
- Да, - подтвердила тетушка Маргарет, женщина весьма начитанная, -
особливо для тех, кто подобен переводчику Тассо:

Поэт, который в озаренье дивном
Сам верит в чудеса, что он воспел.

И для этого тебе вовсе не нужно обладать особой чувствительностью ко
всяким тягостным ужасам, какие порождает подлинная вера в подобные явления -
так верят в наши дни разве что дети да глупцы. Совсем необязательно, чтобы в
ушах у тебя начинало звенеть, а лицо меняло свой цвет, точь-в-точь как у
Теодора при появлении призрачного охотника. Все, что необходимо для того,
чтобы насладиться этим мягким чувством трепета перед сверхъестественным -
это восприимчивость к той легкой дрожи, что неслышно подкрадывается, когда
вы слушаете страшную историю - самую что ни на есть достоверную повесть,
которую рассказчик, сперва высказав свое недоверие ко всем подобным
россказням в общем и целом, предлагает вашему вниманию как историю, в
которой присутствует нечто необъяснимое - по крайней мере, он, рассказчик,
объяснить это не берется. Другой симптом - мимолетная нерешительность,
прежде чем оглянуться кругом в момент, когда повествование достигает своего