"Дарелл Швайцер. Маска чародея " - читать интересную книгу автора

стены и крыши. Днем разгружали стоявшие на рейде корабли, и на улицах, где
в пестрой толпе смешались торговцы и чиновники, варвары и домохозяйки,
постоянно звучала разноязычная речь.
Острый запах рыбы смешивался с изысканным ароматом духов, запахом
кожи, сырой парусины и потом печников, привозивших диковинных тварей из
далеких деревень в верховьях реки.
Днем в городе бок о бок уживались тысячи богов - у каждого иноземца, у
каждого торговца, как оказавшихся в городе проездом, так и живущих там
постоянно, был свой бог - любой, кому новое божество явилось во время
дневного сна, мог объявить его единственным истинным богом и начать ему
поклоняться. На улице резчиков каждый желающий мог купить идола любого из
этих богов, причем изображение ценилось особенно высоко, если во время
работы над ним мастер был одержим этим богом, вдохновлявшим его.
Но по ночам, бесспорно, здесь царствовал один Сюрат-Кемад, чьи челюсти
разделяли жизнь и смерть, чьим телом была темная вода, а зубами - звезды.
Я возвратился днем, поэтому с трудом находил дорогу в толчее кораблей
и лодок, среди пристаней и плавучих верфей, а потом долго плыл вдоль всего
города до окраины, где стоял отцовский дом.
Как только я пролез через люк, ко мне подбежала Хамакина - по ее лицу
струились слезы. Она обняла меня, всхлипывая:
- Ах, Секенр, я так боюсь!
- Где отец? - спросил я, но она лишь вскрикнула и спрятала лицо у меня
на груди. Тогда я задал следующий вопрос: - А где мама?
Хамакина посмотрела мне в лицо и очень тихо сказала:
- Ушла.
- Ушла?
- Она ушла к богам, сын мой.
Я поднял глаза. Отец появился из кабинета в своей мантии чародея,
свободно свисающей над мятыми белыми штанами. Он двинулся в нашу сторону,
сильно хромая, словно разучился ходить. Мне показалось, что у него отказали
ноги.
Хамакина вскрикнула и выбежала на набережную. Я услышал, как хлопнула
парадная дверь.
- Отец, где мама? - настойчиво повторил я.
- Я же сказал... ушла к богам.
- А она вернется? - уже потеряв надежду, переспросил я.
Отец не ответил. Какое-то время он продолжал стоять в дверях,
уставившись в пространство, словно забыл о моем присутствии. А потом
неожиданно спросил меня:
- Что ты видел, Секенр?
Я рассказал ему.
Он замолчал.
- Не знаю, - сказал я. - Все это не имеет никакого смысла. Наверное, я
что-то сделал не так?
Он обратился ко мне очень ласково, как всегда говорил, когда я был
совсем маленьким.
- Нет, неверующее дитя, ты все сделал верно. Запомни: пророческие
видения о твоей жизни будут приходить к тебе постоянно, пока ты жив, и, как
и сама твоя жизнь, эти пророчества навсегда останутся загадкой, настоящим
лабиринтом, где за очередным поворотом многое неожиданно становится ясным,