"Валентина Седлова. Восемь-восемь, или Предсвадебный марафон " - читать интересную книгу автора

последний раз красилась - уже и не вспомнить. Да еще и ревнивица в придачу!
Стоит только Олегу в сторону какой-нибудь симпатяшки заглядеться - такое
начинается! И попробуй только сказать, мол, сначала себя в порядок приведи,
а потом и ревнуй, - одними глазами испепелит, а уж если еще и рот откроет...
Олег чувствовал себя так, словно его поймали в хитрую западню, из
которой нет ни одного приемлемого выхода. Как сейчас ни поступи, именно он
окажется виноватым. И никому ведь не докажешь, что это вынужденная мера. Ну,
то, что Ленка стала его близкой подругой - это нормально. Тем более что
поначалу все было очень даже здорово. А вот с детьми можно было и подождать.
Мир бы не рухнул. Но теперь ничего не попишешь, надо как-то разгребаться во
всем этом киселе, а как?
Больше всего на свете Олег хотел, чтобы его хоть на сутки оставили в
покое, ничего не требовали и не приставали. Никогда еще не чувствовал он
себя таким измотанным, как в этот год. Единственной отдушиной оставались
выезды на судейство трофи-рейдов и триалов - соревнований среди
внедорожников, между собой именуемых просто "покатушки". Но каждый раз
приходилось выдерживать осуждающий взгляд Ленки, а потом еще два-три дня
подлизываться к ней с всякими подарками, чтобы не дулась и не зудела,
поскольку каждый вечер, проведенный Олегом вне семейного очага,
приравнивался к предательству, не больше - не меньше.
Олег поднял на руки расплакавшегося Саньку и потащил в ванную. Да,
Ленка права: кожица между ног покраснела и явно беспокоит маленького. Может,
не так вредны памперсы, как про них пишут? Раньше у Саньки с этим никаких
проблем не было, а тут на тебе: за два дня все воспалилось, стоило только на
пеленки перейти. И как раньше народ без этих покупных подгузников обходился?
Непонятно.
Санька перестал верещать, и пока Олег купал его, пудрил тальком и
заворачивал в чистое, умудрился снова заснуть. Но стоило только положить его
обратно в кроватку и отойти на пару шагов, раздался рев. О Боже, опять
качать и колыбельные напевать. Что за наказание! Ленка вон, уже дрыхнет без
задних ног, переложила свои обязанности на другого, и рада. Все сам, все
сам!
Но все же парень получился - хоть куда! Сразу видно - его породы. И
волосенки первые блондинистые пробиваются, и лобик крутой, как у отца, а уж
глаза такой небесной голубизны, аж оторопь берет. Все в голос кричат: папина
копия. А с чего бы и не быть копией папы, а? К соседям вроде за помощью не
обращались. И смешной такой: если сидит, четко на ладони помещается. Хотя
уже и подрос здорово, тяжеленький такой стал бутуз. Минут двадцать на руках
покачаешь - почти как дрова грузил, даже мышцы ноют.
Эх, рос бы побыстрее - вот здорово было! Вместе бы на покатушки ездили,
в баню ходили, в шахматы играли. А то пока как живая кукла: ничего не
говорит, мало что понимает и только плачет да писается. Одно только
название, что сын.
Санька наконец-то замолк, и Олег на цыпочках, чтобы не спугнуть
закемарившего кроху, отправился в спальню. Ленка, конечно же, улеглась на
край дивана, совершенно игнорируя то обстоятельство, что Олег категорически
не любил спать у стенки. Но что поделать, не перегружать же ее, в самом
деле, на законное место? Еще проснется и выскажет все, что думает. Ой, надо
же! Уже шестой час пошел! Срочно спать, а то на работу можно будет и не
ходить: с сонными глазами и заторможенными мозгами он там никому не сдался.