"Валерий Сегаль. Освобождение беллетриста Р." - читать интересную книгу автора

Возможно, у меня сегодня такая внутренняя установка, поскольку
завтра мне выступать перед читателями.

Вечером был у дяди Ро. Пили чай с вишневым вареньем
-- явно домашним; интересно, откуда оно у дяди; а впрочем,
жизнь есть жизнь -- любой человек, даже самый нелюдимый куда-то
ходит, кого-то знает. Потом слушали музыку: Шуберта, -- по
негласно установившейся традиции, и первый концерт Чайковского;
к последнему я стал теперь сильно неравнодушен.

Дядя Ро, по обыкновению, почти все время молчал, хотя
именно сегодня я ожидал что-нибудь от него услышать. Дело в
том, что едва войдя в гостиную, я заметил на журнальном столике
свою последнюю книгу. Я нередко задавался вопросом,
интересуется ли дядя Ро моим творчеством, и вот впервые увидел
вещественное тому доказательство. Однако от каких-либо
комментариев старик воздержался. Очень странно, что столь
близкий мне человек никогда ничего не говорит мне о моих
книгах. Дядя несомненно много читает; у него отличная
библиотека. Вместе с тем, мое творчество похоже оставляет его
абсолютно равнодушным.

Сегодня под неземную музыку Шуберта, мне впервые
пришла в голову вполне земная -- даже низменная -- мысль: дядя
Ро уже глубокий старик, и после его смерти все сокровища этой
квартиры, вроятнее всего перейдут в мое владение; ведь ближе
меня у него никого нет, а я к тому же еще и видный деятель
культуры, хоть дядей и не почитаемый. Мне не вспомнить теперь,
путем каких именно умозаключений я пришел к этой почти
крамольной мысли, но подумал я об этом случайно, не корысти
ради.

Суббота, 6 июня.

Днем в метро -- я ехал на выступление -- меня
опознала красивая толстая баба и попросила автограф. Такое со
мной случилось впервые. От неожиданности я так растерялся, что
даже не додумался пригласить ее куда-нибудь. Жаль, было бы
очень пикантно: вечер с почитательницей в интимной обстановке
-- "стакан и в рот" и прочее...

Выступал в Доме Литератора. Аудитория собралась
большая. Люблю я эти встречи с читателями: чувствуешь свою
значительность, никто не перебивает. Вынужден, правда,
констатировать, что за все годы известности я даже
приблизительно не понял, сколько процентов от общего числа
собирающихся в зале действительно являются моими читателями.
Вопросы нередко задают толковые, но ведь это еще ни о чем не
говорит; это всего лишь доказывает, что по меньшей мере
несколько человек, оказавшись на моем выступлении не ошиблись