"А.Секацкий. Версия Драгомощенко." - читать интересную книгу автораиллюминация письма. Если верить Ролану Барту ("автора спасает лишь то,
что всякий раз мы вычитываем у него разное"), то Аркадия Драгомощенко следует причислить к лику "трижды спасенных". Вчитываясь в новое эссе Драгомощенко, я все время пытался отыскать следы "мышления вслух", какие-нибудь указатели из запомнившихся бесед, где и речь вроде бы шла о том же. И всегда поражала таинственность неузнавания, радикальное изменение контуров и светотени. Мастер, владеющий сходством и несходством, работает над объемностью рельефа, - живописцы древнего Китая понимали в этом толк. Аркадий Драгомощенко, обладатель уникальной библиотеки, каким-то образом прочитывает вчера книги, которые вдруг стали замечены сегодня, и, быть может, будут переведены на русский завтра ("...идти вслед за значением, на одно значение впереди" - говорится в одном из его стихотворений). А паутинки встречных влияний спокойно свиваются друг с другом и сплетаются в сложный узор - и узор-то едва заметен, не говоря о паутинках. Мысль Башляра или Батая может скользнуть на миг в стихотворной строчке, перемежаясь с "ультрамарином простуды", а поэзия Kennet'а Rexroth'а вдруг высвечивается в философском дискурсе. А если кто окликнет, либо же попросит не оборачивайся, как бы ни был голос тебе знаком, какой бы он любовью тебя ни ранил! - их здесь много... Такое правило - оглядываться нельзя. Момент блеска важнее спектрального анализа; это, если угодно, из технологии производства непосредственности. "Фосфор" из тех книг, что смещают установку чтения. Например, "чтение с познавательной целью" явно оказывается промежуточным, именно оно существует в модусе накопления, притом самоценного, замкнутого в себе накопления. В сущности, все мы Скупые Рыцари чтения, с той разницей, что и сокровищами некогда любоваться. Как это ни парадоксально (ибо вот решающее отличие от прочих "жизненных благ") число накопителей, вкладчиков в культуре тысячекратно превышает число реальных потребителей, способных к распредмечиванию, к общезначимому любованию. В этом смысле умение Аркадия Драгомощенко извлечь (и предложить) наслаждение вместо "познавания" - неважно какого, фактографического, биографического или сюжетного - всегда восхищало меня. Наверное, его книга будет непонятна тем, кто привык обходиться полуфабрикатами (калориями чистой читабельности или наоборот, |
|
|