"Патриция Селайнен. Отступник ("Конан") " - читать интересную книгу автора

воротят нос от того, что дурно пахнет для высокородных мечтателей. Юный
барон забавлялся охотой, потом тешил свою спесь, вспарывая животы и снося
головы на поле брани, затем вообразил, что влюблен без памяти, а когда
красотка оставила его в дураках, ударился в умствования, заточив себя в
башне. И это тоже было развлечение, игра, попытка исцелить раненую гордыню.
Надо не врать хотя бы самому себе и желать по-настоящему, неистово,
безоглядно. Те, у кого все есть от рождения, не умеют желать.
В одном старик прав: Черный лес не лучшее место под небесами. Вся жизнь
прошла в глухих стенах возле человека, который мнился полубогом, а на самом
деле был ничем не лучше прочих. Можно ли верить тому, что знаешь только с
чужих слов? Со слов выжившего из ума старика, который не видит ничего у себя
под носом. "Чист душой"... Какая уж тут чистота, если от одного шороха
женских юбок, от случайного взгляда любой шлюшки голова идет кругом? Если
стыдишься убогой одежды и завидуешь, бешено завидуешь богатству, власти,
телесной мощи, красоте. Нет, чтобы судить о людях, Добре и Зле, надо все
перепробовать, примерить все личины.
Бежать, бежать отсюда. Прямо сейчас. Нет, лучше на рассвете... Сначала
надо отдать последний долг учителю. А потом к людям. Броситься в самую гущу,
даже в грязь. Все перепробовать. Влезть в шкуру жертвы и палача. Любить и
ненавидеть. Продаваться и покупать. Пресмыкаться и парить. А потом сбросить
все прилипшее, наслоившееся, чужое, как змея сбрасывает кожу. Очиститься и
стать судьей и творцом, созидателем грядущего, в котором не будет места Злу.

Когда он родился,
Ревел океан, А ветер ярился,
Могуществом пьян. И давшие живнь
В том увидели знак. Промолвила мать:
"Это будет моряк".

Песня аргосских моряков

Глава первая

Хвала Митре, наше плавание оказалось удачным, - произнес тучный
чернобородый человек и, крякнув, одним махом опорожнил золотой кубок.
- Я бы не спешил возносить хвалы Подателю Жизни, почтенный Эмерико, -
осторожно возразил суровый крепыш с обветренным, иссеченным шрамами лицом.
Беседа происходила под шелковым тентом на корме небольшого торгового
судна. Пузатый купеческий барк недавно отчалил от берегов Куша и направлялся
в Аргос с грузом слоновой кости, ценного дерева, произраставшего только в
самом сердце Черных Королевств, и золотого песка.
- Почему бы нет? Попутный ветер надувает парус "Дельфина". Клянусь
своей ненасытной утробой, такой славной посудины не сыщешь нигде от Барахов
до Асгалуна, а ты, мой славный Дьониджи, лучший кормчий на всем побережье. -
Благодушный купец, хозяин барка, снова наполнил свой кубок. - Посмотри, как
благосклонно взирает на нас золотое око Митры. Недаром же десятая часть
того, что несет "Дельфин", отойдет храму Светозарного Владыки. Промочи
глотку и возрадуйся жизни!
Слова аргосца не были пустым бахвальством. Его держава обрела величие
благодаря искусству мореходов и мастеров, строивших надежные суда из дуба,